Вера Меркурьева - Тщета: Собрание стихотворений

Ей, Господи, суди нас не по истине
И не по делу нашему повинному –
По милости суди – не нашей, инственней,
Иначе не спастися ни единому.
Оставь Москве – ей свой позор избыти ли? –
Не для ради красы ее великия,
А для ради погоста и обители,
И древности, и святости толикия,
Для малых сих – не сделай гнева меру им,
Но чашу милосердия бездонною –
Для тех, для трех ли праведников – веруем,
Что на Москве они, ей обороною.

Снег снисходительный и добрый,
Повязкой чистою облек он
Балконов сломанные ребра,
Глазницы выбитые окон.

Нисшел холодной благостыней
На обожженные карнизы,
На – славы купола доныне
В грязи разметанные – ризы.

О, эти жалкие увечья
И эти горестные раны –
Несчетнолики зла предтечи
И звенья зла несметногранны.

Прошли – проклятие и ужас,
Остались – ужас и проклятье.
Окрест земли – туга и стужа
Сплелися в смертное объятье.

О, больше снега, больше снега —
Пускай укроют нас сугробы
От угрожающего неба
В неразмыкаемые гробы.

Пробоина – в Успенском соборе,
Пробоина – в Московском Кремле.
Пробоина – кромешное горе –
Пробоина – в сраженной земле.

Пробоина – раздор на раздоре –
Пробоина – течь на корабле.
Пробоина – погромное море –
Пробоина – огромно во мгле.
Пробоина – брошенные домы –
Пробоина – братская могила –
Пробоина – сдвиг земной оси.
Пробоина – где мы в ней и что мы?
Пробоина – бездна поглотила –
Пробоина – нет всея Руси !

Млечной лестницей с неба крыши,
Тусклой прорезью на окне
Он прокрадывается – пишет
Мне письмо лучом на стене:

Не томи и меня с собой,
Приходи в мой сад золотистый,
Приходи в мой дом голубой.

В темной склянице путь-дорога.
Выпей, странница, всё до дна. –
– Погоди, погоди немного,
Лягу замертво я пьяна. –

Днем на улице, улице проезжей
Люди толкутся, спешат,
Солнце за тучами за низкими чуть брезжит,
Листья сухие суетливо шуршат.

Дум обрывки – разлаженные свадьбы –
За угол, наискось, вкрай –
Ах, поскорее бы, успеть бы, добежать бы
В лавку из лавки, с трамвая на трамвай.

Вот я и дома. Истому облегчая,
Ноша спадает с плеча.
Друг усмехается приветно мне, встречая,
Молвит заботливо, притворно ворча:

– Где ты так долго была, пропадала?
С кем завилась допоздна?
– Друг, не брани меня, озябла я, устала,
Улица чужая темна, холодна. –

Друг покачнется, на свет развеселится,
Струйками слов зазвенит:
– Милая сестрица, притихшая певица,
Ближе пойди ко мне, теснее прильни.

Мы под лампадку вместе на кроватку
Ляжем с тобою вдвоем,
Крепко обнимемся, поцелуемся сладко,
Крепко и сладко мы надолго уснем –

Зыбко, струйно колеблем и волнуем,
Клонится, никнет ко мне.
Ах, как он манит захлебным поцелуем
Там – на стеклянном, на прозрачном, на дне.

Друг мой на меня рассердился,
Изобиделся, прогневался –
Сам темнее ночи сделался,
Мутными попреками разлился:

– Ты на белый день загляделась.
На погожий ты позарилась,
С не ношенным горем сладилась,
Ты с печалью не повитым спелась. —

Тише водицы, ниже травки
Не вымолвлю впоперечь ему –
Друга ль сменять вековечного
На утехи мне да на забавки?

Мне и свет за потемки станет,
Радость за беду покажется,
Если друг один уляжется,
Холодком меня к себе не взманит.

Тише и глуше ночь,
Крепче и глубже сон.
Памяти не морочь,
Струйный стеклянный звон.
Пагубно не пророчь
Свадьбы иль похорон.

– Рок мечет – зернь кинь –
Гранью в грань двинь – лей –
Чет-нечет – смерть вынь –
Лед-огонь тронь — смей –
Глянь в очи – в ночь хлынь –
Мед-полынь – сгинь – пей. –

Жажду, утешный друг,
Влаги твоей давно.
Мерно-неспешный друг,
Лягу к тебе на дно.
Верный мой, грешный друг,
Благо с тобой, темно.

Ну да, ну да – и сколько бы ни твердила
Я, что одна, и что я вольна,
Что позабыла я, и что я немилая,
Что мне не больно, и что я довольна, –

А зов и взгляд – и з а сердце мертвой хваткой
Возьмет тоска – всё та же рука.
В ней – без остатка, и за ней без оглядки я,
И вся разлука – верности порука.

Из ночи в ночь – острее приступы боли,
День изо дня слов игрой звеня.
И поневоле отчетливы всё более
В созвучий смене – кандалов созвенья.

Ты так искал – и п о сердцу, и п о миру,
Ее, твою единственную, ту –
И не узнал скользнувшую без номеру,
Без ярлычка, безвестную мечту.
Придавленный словами – теми, этими,
Где вековая скука залегла –
Ты любовался легкими соцветьями
За хрупкой гранью тонкого стекла.

А это я цвела.

И со страницы пыльных книг, где, сеткою
Закинута, чужая мысль суха –
Смеялась я причудливой виньеткою,
Изысканной цитатою стиха.
Замученный безвыходностью внутренней,
Ты задыхался, выжженный дотла –
И вдруг, и вдруг дышал прохладой утренней,
Не зная сам, куда исчезла мгла.

А это я прошла.

Ты пел «о ней» терцинами ли твердыми
Иль ямбами зыбучими – о ней,
Чурляниса спектральными аккордами,
И Скрябина дискордами теней.
А не узнал, что радуга созвучия,
И гамма цвета, и душа тепла,
И всё, где жизнь – цветная и певучая,
Красивая и грустная текла.

Что это я была.

Вот ты вдвоем. В ней и в тебе незримо – я,
Жар ваших губ и холод ваших рук.
Вот ты один – и еле ощутима я
Тобой, как твоего же сердца стук.
Но ты не знаешь – не сниму зарока я –
Что это я, в другой, тебе мила.
Не знает солнце, в небе одинокое,
Что ночь его — всем небом обняла.

Что это – ночь светла.