Мария Покровская - Творчество Лесной Мавки

Песню слагаешь — для птиц и для сосен,
вечную песню реке и заре.
Старой рябине, заплаканной в осень,
солнце рисуешь на мертвой коре.
Вечная песня — то в древе, то в Слове.
Да приучился народ к глухоте.
Храма нездешнего странная повесть —
тайная вязь на грядущем кресте…

В поющих соснах встретимся с тобой,
как в час венчанья, ласково и просто.
Перед рассветом близко будут звезды,
что кажется, дотронешься рукой.
В поющих соснах встретимся с тобой,
как будто горе силою железной
не повело обоих нас над бездной,
не посмеялось дерзкою судьбой.
В поющих соснах встретимся с тобой.
И будет древний дом похож на скит,
не знающий беды, почти как прежний,
где не смолкают песня и надежда,
святая Русь детей своих хранит.
Твой дом всегда похож на мудрый скит.
В поющих соснах встретимся с тобой,
слагая жизнь с нетронутой страницы.
Над лесом лишь плат неба голубой.
Так далеко, что не найдут убийцы,
в поющих соснах встретимся с тобой.

Ты зимою всегда одинок.
Лишь волхвует невестою вьюга
да, как вещий царевичев волк,
снег ласкается к мудрому другу.
Я приду к тебе жданной княжной,
я пройду осторожно над бездной.
Погляди — не метель над судьбой,
а лебяжья венчальная песня.

Обрывы и горы — смертельные корчи Земли
Шиповником диким опять по весне зацвели,
А в осень шиповник в горсти у дубравы кровит.
Неловкого шага такая тропа не простит.
Но выбрали мы — над обрывом пройти до конца.
Пусть ветер оближет горячие слезы с лица.
Здесь птицы вьют гнезда над самою бездной лихой,
И держат деревья корнями обрыв вековой.
Идем за звездой нашей огненно-рыже-хмельной.
На тропах волчиных еще не отцвел зверобой.

В день Марии Египетской
синеглазое небо
светит праведной синью
над болящей Россией.
Расплела огневые да шелковые косы,
лебединое тело отдала в поруганье…
Покаяния светом ты поранила сердце.
Очи слепли в пустыне,
и ступала босая
по горячим и колким равнодушным пескам…
А молитвам пречистым открывается небо.
Ты спасала Египет
от вражды и раздора,
от беды и укора,
ты спасала Египет,
нынче Русь защити.
В день Марии Египетской
синеглазое небо
светит праведной синью
над болящей Россией.

Родник небесной доброты,
Дух Света, болью озаренный.
Меж херувимов и святых —
земная матушка Матрона.
Молитвенно жалела всех,
скорбящих, грешных и болезных,
оплакала наш лютый грех,
и защитила нас от бездны.
В кромешной тьме познала свет,
и в слепоте Господне зренье,
в начале окаянных лет
несла надежду и спасенье.
Не караваи, не цветы,
а ношу бед к ней люди приносили.
Родник небесной доброты
любовью осиял Россию.

Высь умыта в слезах рассвета,
как лучина, заря зажглась.
На окраине Назарета
девочка родилась.
Тихо пела и плакала Анна,
над ее колыбелькой склонясь.
Доля женская болью зачата,
женской болью рождается жизнь.
Увидала над доченькой Анна
Божий светлый и страшный венец,
оттого так пела и плакала
и молилась, склоняясь над ней.
Суждено ей быть Матерью Света,
безгреховно, безбольно родить,
и больную людскую планету
от безумия зла защитить.
Новорожденная дремала,
в небеленый завернута лен,
и незримый печальный ангел
охранял младенческий сон.

У храма калеки толпились,
горланили, клянчили милость.
Озябший маленький город
укутала снежная риза.
Двенадцать высоких ступеней,
почти что в Господень чертог,
малютка легко одолела —
ей ангел печальный помог.

О Непорочная Невеста,
Ты помоги земной любви,
раскинь покров лучей небесных,
от одиночества избави.
Над горем наших косных дней,
над Русью волчьей, покаянной,
над всякой болестью и раной —
покровы милости Твоей.
Трясина черных мутных лет
тянула нас в слепую бездну.
Покрова негасимый свет
прольется — две души воскреснут.
О Непорочная Невеста,
Ты помоги земной любви,
раскинь покров лучей небесных,
венчание благослови.

Когда лютой бездны ножи остры,
жизнь не раз берет на излом.
Да пребудут с нами три сестры —
Вера, Надежда, Любовь.
Имена их просты. Они нас берегут,
избавляя от вражьих оков.
В тяжкий день сердца наши обретут
Веру, Надежду, Любовь.
Над обрывом шли,
а они спасли —
Вера, Надежда, Любовь.

Господь небесные угодья —
дни года светлые — делил.
К Его престолу грозовому
сходились все Его святые,
все мученики-терпеливцы,
целители, иконописцы,
и каждый праздник получал.
Пришел Касьян, стяжавший горе,
слова такие говорил:
«Держусь, держусь за жизнь — зубами,
как волк, стрельбою окруженный,
к своей отчаянной молитве
не подпуская никого.
Добро твори поосторожней:
иные тут же обернутся
и бросят злобный черный камень,
и плюнут в душу, как в родник.
На этой каменной дороге
так много раз я больно падал,
теперь я злее и умней.»
На это Бог ему ответил:
«За то, что вера в твоем сердце
с озлобленностью пополам,
тебе надел остался малый —
тебе смешной денек короткий
один в четыре года дам».

Горбятся бревенчатые избы,
как на просторной паперти калеки.
Благодати солнечная риза
оберегает Божии деревни.
На большак с зарей выходят трое —
Сын, Отец и Дух Животворящий.
Устланы приветливые сени
зверобоем, богородской травкой,
дикой мятой, клевером душистым —
хмельный запах растревожил душу.
И взирают ласково иконы,
окруженные венцом зеленым.
Светят грозди зреющей рябины,
будто капельки пречистой крови.
Нынче сам Господь идет по селам,
опирается на звездный посох,
не приминает травок придорожных,
и заходит во дворы людские —
то ли добрым странником убогим,
то ли Духом ясным и незримым.