Анатолий Аврутин - Журнал «День и ночь» 2011–03 (83)

Так, любители хэви-метала склонны к потребительству и консерватизму; любители классики любят читать (нередко классику); поклонники БГ читают Пелевина, уважают творчество Сальвадора Дали; приверженцы панка настроены критически к государственному строю, не принимают полицейское насилие и культ потребления; фанаты психоделической музыки склонны к пацифизму; любители попсы внушаемы и несчастны в любви; любители хардкора воздерживаются от мясной пищи.

Конечно, на каждое правило найдутся и исключения. Ведь цепочка получается действительно довольно сложной: представители определённых социальных слоёв творят искусство, отражая в нём свой жизненный опыт, аудитория интуитивно вычитывает этот опыт и примеряет его на себя. В случае соответствия зритель (слушатель) читатель ощущает художественную правду произведения, получает удовольствие и проникается доверием к произведению, автору, художественному направлению. В дальнейшем он будет искать людей с похожим художественным вкусом, подозревая схожесть жизненного опыта и взгляда на вещи.

Таким образом, искусство может лишь служить намёком на социальное положение, жизненный опыт, взгляды и ценности человека, которые и являются подлинной причиной единства или разобщённости людей.

«Формализм — порочен», — утверждаю я. И готова усилить ноту: нет в искусстве ничего более порочного, нежели формализм. Всякое выпячивание формы, «выжимание» смысла из пустоты посредством педалирования формы есть разложение искусства, гниль, смерть, пагуба. Даже самые рьяные реформаторы стиха опытом жизни возвращались к классически ясной структуре текста. А если не возвращались, то, плохи становились их дела. Примеров — тьмы и тьмы. И не буду я тыкать пальцем в самые близкие по времени и самые узнаваемые… Ибо в неразрывном единстве содержания и формы «рулит» (как любит изъясняться нынешний постпубертат) именно и всегда Содержание (да! С большой буквы!). Кажется, аксиома. Ан — нет.

Вот молодой критик, Борис Кутенков, настойчиво продвигаемый почему-то многоуважаемым «ДиН»-ом, из номера в номера обливает презрением «почвенников» и «традиционалистов». Финальная фраза его последней статьи обличает в авторе… дикаря-фанатика? Несчастное дитя цивилизации, перепичканное нитратами? Вдумайтесь только: «Литературный мир строится по литературным законам, и попытки выстроить его по каким-то другим законам — патриотизма, православия — заранее обречены» [41] Борис Кутенков. Лирическая дерзость и литературные ортодоксы. // «День и ночь», № 2, 2011. . Видимо, «литературный мир» Кутенкова вроде Свифтовского острова Лапута нечувствительно витает над землёй, вдыхая и выдыхая исключительно Бродского и Поплавского… И можно ли упрекать такого «небожителя» в том, что ему не ведомо, как, например, кладётся изба? Но вот уличить другого художника в «развесистой клюкве» молодой лапутянин готов в любую минуту. Это вперёд, это да!

пишет Владимир Подлузский [42] «Наш современник», № 11, 2010 г. . «Какое общежитие имеется в виду, и как можно «улечься венцами»? — недоумевает Кутенков. Так и хочется посоветовать молодому критику поучаствовать в строительстве русской пятистенки, чтоб он своими глазами узрел, что такое «венцы» и как они укладываются.

Впрочем, патриотизм, православие и прочая ерунда, с точки зрения эстета Кутенкова, — не предмет поэзии. Этими глупостями занимаются только провинциалы. Ну, что с них взять?! Слава Богу, есть у нас Кутенков, без него мы никогда бы не узнали, что в бедствиях нашей литературы всему виной — провинциализм, традиция и смысл как таковой (смысл подобные нашему лапутянину деятели ещё — с презрением! — именуют «пафос»). Видимо, этому и научили юношу в Литературном институте (замечу — имени Алексея Масимыча Горького!!!), где он только что с отличием защитил выпускную работу.

Честно говоря, очень хочется осведомиться у главного редактора журнала «День и ночь», госпожи Саввиных, чем обусловлено пристрастие «ДиН» к лапутянским опусам? Это что — конъюнктура у вас теперь такая? Ай-яй-яй… а мы-то думали!

В автобусе на сиденье напротив молодая женщина увлечённо читает тоненькую брошюрку, торопливо переворачивает страницы. «Чем это она так увлеклась?» — заинтересовалась я и стала ждать возможности разглядеть название. Ага! «Правила…». Когда страничка снова перевернулась, показались картинки — дорожные знаки. Да это «Правила дорожного движения»! Наверное, дама на водительских курсах учится. Умничка! Времени не теряет. Одна моя молодая знакомая тоже занимается в автошколе. Правильно делают. Пока молодые, память хорошая, почему не заняться? Купят машины и будут заруливать.

Наблюдая за попутчицей, я вспомнила свои «Правила».

Эту толстую книгу приходилось читать каждый год. Один раз в году нужно было сдавать «Правила». «Правила техники безопасности при работе в электроустановке». Я тогда, после окончания техникума, работала на медеплавильном заводе электрослесарем по контрольно-измерительным приборам. И ежегодно приходилось терпеть экзекуцию «правилами». По добросовестности и исполнительности я брала в руки книгу, укладывалась в постель, так как любила читать лёжа, и открывала фолиант. Но дальше «Введения» и двух, от силы трёх страниц чтение не шло: я погружалась в дрёму, просто-напросто за-сы-па-ла. Каких трудов стоило, в конце концов, подготовиться к экзамену, кто бы знал! Зато с тех пор появилось у меня надёжное снотворное — «Правила техники безопасности при работе в элек… в эле…»

— Иди сюда, — зовёт Володя.

Ночь. Тёмная, но не кромешная. От морозца — душистая и нарядная. На крыльце изморозь. Первая, нежданная. Оттого и свежо. Осторожно спускаюсь по ступеням. Трава у крыльца тоже в инее, хрусткая.

— Смотри!

Поднимаю глаза и ошеломлённо замираю! Боже мой! Небо в алмазах! В брил-ли-антах! Небосвод густо усыпан звёздами. Крупные звёзды и маленькие звёздочки сияют, словно вымытые дорогим моющим средством. Начищенные до блеска, они ослепительны.