Валериан Бородаевский - Посох в цвету: Собрание стихотворений

На смертельную рану мою
Я скачу посмотреть.
Ошалелые тройки гублю, —
И кого мне жалеть?
На смертельную рану мою —
Там вдали — посмотреть!

— Этих вражьих равнин
Неоглядную рать
Отрази, паладин,
Научись побеждать!

Мчатся кони на смерть,
Пена снегом валит.
Одинокая жердь,
Угрожая, стоить —
Там вдали…

Ах, карета, что еле плетется,
Ослабевшими дверцами машет!
Улица грубо смеется,
Ветер пронзительный пашет…

Голубая обивка слиняла,
И герб облупился древний.
Ты везла меня, дребезжала,
Подпевала душе моей гневной.

Там гуляла любезная сердцу,
Поджидала приезд желанный.
Распахну скрипучую дверцу,
И войдет с улыбкой венчанной.

Повернуть, шатаяся, клячи,
Посвистит толпа, провожая —
Потому, что не могут иначе:
Мы простим, всех простим, дорогая.

Не поедем в наследственный терем,
Распряжем коней, спустим шторы —
И в мечту свою пылко поверим,
И сплетем своих снов узоры.

А на утро покинем карету;
Как бродяга, встал день, беззаботен…
Разнесем наше счастье по свету
Под шарманку у всех подворотен.

Ко мне в жемчужнице, на черных лебедях,
Плывешь, любимая, и простираешь длани,
С глазами нежной и безумной лани
И розой в смольных волосах.

Тоскуя ждешь, да примет берег мой
Твою ладью и спутников прилежных.
Два черных лебедя у камней прибережных
Плывут торжественной четой.

И камни острые вонзаются им в грудь!
И перья черные развеяны ветрами.
Расширенный мятежными зыбями,
Влечется алый, алый путь…

Ко мне в жемчужнице, на черных лебедях,
Плывешь, любимая, и простираешь длани,
С глазами нежной и безумной лани
И розой в смольных волосах.

Как недвижимый страж, замерший на часах,
Я жду, когда, недлительно и строго,
Снесут тебя до бедного порога,
Подъяв на траурных крылах.

И слезы на обветренных глазах
Туманят даль; и пенистые гряды
Растут, гремят, вздымаются в громады,
Изнемогая на камнях.

Тоскуя ждешь, да примет берег мой
Твою ладью и спутников прилежных.
Два черных лебедя у к а мней прибережных
Плывут торжественной четой.

Твои глаза подъемлются с мольбой,
И видишь ты угрюмые теснины…
И воют волны с яростью звериной,
И брызжут пеной снеговой.

Воздвигнуты над грозною волной,
Презрев истому, лебеди стремятся, —
Но скалы хмурые на встречу им толпятся
Неколебимою стеной.

И камни острые вонзаются им в грудь!
И перья черные развеяны ветрами.
Расширенный мятежными зыбями,
Влечется алый, алый путь…

Певучим голоском, колебля тощий посох,
Про муки адские рассказывал монах…
Пел соловей о монастырских розах;
Лучилась звездочка в березовых ветвях,
Дремотно зыблющих сережки и листочки;
И, охмелев, неслись янтарные хрущи…

Возьмут тебя в каленые клещи»…
И, вскинув посох, сумрачный, грозится.
Замолк; потупился: «Вот так-то, милый брат!»
И теребить плачевную косицу.
— «И подлинно… Уж если ад, так ад —
Пунцовый, с бесами и серными парами!..»
О, звезды нежные! Влюбленный соловей!
И пусть она придет, с губящими глазами,
И этот ад сожжет меня скорей!

Вижу там, в багреце заходящих лучей,
Паучок раскачался на нити своей.
— Золотая березка, ты сдержишь меня?
— Ты закинешь повыше, — повыше меня?
Мимо мошек огнистых летит, упоен,
Как они — окрылен, как они — озарен.
И на ветер пустил хитроумную сеть.
Не беда ведь осенним деньком поговеть!
— Золотая березка, ты вскинешь меня?
— Золотая березка, ты любишь меня?

В багреце заходящих холодных лучей
Ты проходишь, шурша вдоль пустынных аллей.
Вот замедлишь. И глянешь… И сумрачный взгляд
Изольет в мою душу томительный яд.
Вырвут слабый, восторженно-жалобный крик
Эти красные губы и каменный лик.
— Золотая березка, ты примешь меня?
— Золотая березка, ты любишь меня?

Я пронжу, пронжу иглой
Сердце куклы восковой.
– Жарко, сердце, загорись,
Разорвись! –

Много дней и много лет
Целовал я милый след.
– Оглянись ко мне, – шептал,
Умолял.

В тихой комнате моей,
Непреклонный чародей,
Ныне я колю иглой
Сердце куклы восковой.

– Жарко, сердце, загорись,
Разорвись! –
Неподкупная игла
Так светла…

Вот, ты здесь, в моих руках,
Воском таешь… Смертный страх
Здесь со мной, дрожит во мне:
«Я в огне.

Приголубь больную грудь,
Осени на смертный путь…»
Сердце куклы восковой
Под иглой.

– Здесь я, здесь, твой верный друг,
Обвожу заклятый круг
И в дыханьи тайных чар
Шлю тебе мой лучший дар:

– Сердце, сердце, разожгись,
Разорвись! —
Неподкупная игла –
Как стрела.

Он нашел тебя, овца заблудшая, –
Не пугайся солнечного взгляда.
Для Него теперь ты – лучшая,
Ты – царица белого стада.

Забудь об оврагах глубоких,
Где нога твоя тайно скользила.
О ночах забудь темнооких
И о тех, кого ты любила.

Отдыхая на росистых травах,
Говори с цветами голубыми;
Но молчи про злую правду правых –
Ты, греховная, взнесенная над ними.

Кругом – одна лазурь. Прозрачен небосклон.
Трепещет речка в искрах золотистых.
Раскинулись ковры подснежников звездистых,
И слышен зябликов задорный перезвон.

Березки белые, как дружные сестрицы,
Лепечут что-то… Трудно их понять!
Высоко надо мной едва-едва видать
Последних журавлей отсталые станицы…

Праматерь смуглая, благослови меня!
Я – сердце, полное терзаний
Неутолимого огня.
Я – блудный сын среди твоих созданий.
Я только блудный сын, – благослови меня!

Над пустынными полями видится
В облачках серебристая лествица.
До меня ли Любовь унизится?
Ты ли, Крепкий, грядешь из-за месяца?