Сборник Сборник - Ленин и Сталин в творчестве народов СССР

Табуны услышат песню,
Встрепенутся и помчатся…
На крутых хребтах Кегена
Все услышат эту песню.

Рыбаки услышат песню
Там, где старый плещет Каспий,
Где кипит его пучина,
Рыбаки услышат песню.

И охотники услышат
Эту песню на Талдаре,
Эту песню — знак удачи —
И охотники услышат.

Все услышат эту песню,
И в горячем сердце Эмбы,
И на дальних перегонах
Неумолчного Турксиба.

И у светлых вод Эльгона,
В камышах густых балхашских
Эта песня разольется
О колхозной светлой жизни,

О любимом человеке,
О тебе, великий Сталин!
Это ты послал Тулпара,
О котором мы мечтали.

При тебе, любимый Сталин,
Из степей ушло ненастье,
Домбры петь свободно стали
Кюй про молодость и счастье.

Эта молодость вернулась.
Дни мои как в сказке стали.
Вместе с песней твое имя
Я несу, великий Сталин!

Играй, домбра, прославь мою страну!
Из жил я сделал верную струну.
Ты спой, домбра, как жили пастухи —
Родня пескам, джатакам [112] Джатак — развалины аула. , катуну!
Ты спой, домбра, как жили пастухи
С наследством меньше, чем глаза блохи!
Курган степной, погребены в тебе
Хозяин мертвый и живые пастухи.

…Суровый барс. Огонь в твоих глазах.
Я знаю, барс, в твоих глазах — гроза.
Джульбарс родня тебе, о вольный барс.
В твоих глазах огонь и бирюза!
Владетель благороднейшей из кож, —
Твой зуб острей, чем туркестанский нож.
Ты, смелый барс, любимец Сыр-Дарьи,
В мечтах у нищего табунщика живешь.
Под шопот, тише шума камышей,
Тобой пугают в юртах малышей,
А под домбру о смелости твоей
Поют жирши, акыны, улинше [113] Жирши, акыны, улинше — народные певцы !
Ты дорог, барс. Твой мех не нам ценить —
В карманах байских золото звенит…
Я знаю, барс, такого нет пути,
Чтоб шкуру потерять и сердце сохранить…
Так пели мы. А жизнь была страшней,
Касе кужи [114] Кужа — пшено, сваренное в молоке. не вымолить у ней.
Она сжигала душу бедняка,
Как барсов глаз, снопом огней.
В дырявой юрте виден небосвод.
Бессильный я смотрел на свой народ,
Как стадо в бурю, шел он по степям,
С ним враждовал проклятый байский род…
Шептала степь — На байские гроши
Не проживешь, пастух! Пастух, спеши!
Ты любишь жизнь? Иди ж, где барс живет,
Где осыпь гор хранит его жилье,
Четыре глаза, встретясь, загорят —
Четыре глаза-светом янтаря [115] Янтарь — окаменелая смола хвойных деревьев, служащая для украшений. .
В глазах твоих блеснет чудесный мех, —
В глазах у барса жизнь блеснет твоя.
Ты в мертвой хватке, барс, мечту вдыхай,
Твой зуб войдет в дырявый малахай [116] Малахай — казахский головной убор. ,
Оставишь, барс, костей ты белый след,
Насытившися кровью пастуха.
Забьются в схватке трепетно сердца.
Мечтай, пастух! Не жди, пастух, конца!
На байской шубе барсов воротник,
А у тебя — паршивая овца!
Ты спой, домбра, как счастье я нашел.
Я в степь свою хозяином пришел.
Колхоз — мой дом и моя радость в нем.
Ты спой, домбра, как счастье я нашел!
Тугая жила, кровью сердце бей!
Домбра моя, звени и песню лей.
В стране родной я знатен и богат —
Недавний раб чужих степей.
Мой день, как солнце в небе, загорел.
И я в степях пою о батыре,
Чье имя мне дороже всех имен,
О батыре народов и племен —
Он правым глазом весь Восток согрел.
Ключи от счастья родине он дал.
Его в Москве седой Шарап [117] Шарап Ниязов — ударник колхоза «Уртак», Туркестанского района, Южно-Казахстанской области, вручивший на приеме стахановцев сельского хозяйства в Кремле барсовы шкуры товарищам Сталину и Молотову. видал.
Родная степь, твой сын — простой Шарап —
В Москве у Сталина великого бывал.
И шкуру барсову ему Шарап принес:
Сквозь пропасти веков и море слез,
Любимый наш учитель, друг и вождь,
Тебе народ свой верный дар принес.

Осан Кайгы [119] Осан Кайгы — сказочный степной поэт, вечно мечтавший о счастье. , где твой след?
В золотом ли ты спишь ковыле,
На волшебной ли земле
Выбрал стан богатый себе?
Осан Кайгы, где ты, где?
Мы искали тебя везде:
По набору на каждой узде,
По узору на каждом седле,
По морщинам на каждом челе,
По убору на голове,
По заплатам на чапане… [120] Чапан — халат, одежда.
Ты весь мир, Осан, исходил,
С ковылем в степях говорил.
А смеяться — нет, не умел,
Никогда ты досыта не ел,
Ты хорька побороть не мог,
Тебя силой обидел бог.
Ты всю жизнь ходил холостой,
Твой карман, как дупло, пустой,
Сам же голый, как дунгулек [121] Дунгулек — колесо. ,
Только мечтать ты и мог.
Ты искал такой земли —
Где б кедеи [122] Кедей — бедняк. жить могли,
Где для них бы и степи цвели,
И реки для них бы текли.
И для них бы лучший скот
Отдавал свой приплод!
Жизнь гнала тебя ко рву,
Как ветер — катун-траву.
А кругом чужая земля.
Не твоя, Осан, не твоя!
За тобой, Осан, по следам
Злой собакой плелась нужда.
Шел ты молча в тиши степной
И волшебное чудо — зерно
Нашел по пути в Кзыл-Ту [123] Кзыл-Ту — местность в Казахстане. ,
Нашел, как свою мечту.
Ты во сне лишь о нем говорил
И душистым лугам Сыр-Дарьи
Золотое зерно подарил!
Много лун прошло в небесах,
Ты не спал ни минуты, Осан,
Ты ухаживал за зерном,
Как мать за сынком-сосунком.
А под осень, когда поля
Пожелтели, открылась земля
И, как песня родная звеня,
Сказала: — Ты любишь меня,
Как любит орел небеса,
Мой хозяин, мой верный Осан!
Так прими ты мои дары,
Берегла их тебе я давно! —
И выросли две сестры —
Выросли две горы
От вершин до подножья — зерно.
Ох, Осан Кайгы онемел.
Он и слова сказать не смел,
Горел его светлый взор
У подножья невиданных гор.
Пел Осан. Шелестела трава,
Пел Осан и аулы звал
Не в песках у нужды ночевать,
А у хлебных гор кочевать.
Налетел, как песчаный буран,
Кара-бай, с ним мулла Бурган.
И урядник — с нагайкой в руке
И с кокардой на картузе.
Бай был бел, как могильная кость,
Вековая кипела в нем злость.
Он рукой на тебя указал,
Он, в лицо твое плюнув, сказал:
— Не тебя ли шайтан принес,
Презреннейший на земле?
Как свинья не увидит звезд,
Так зерна не видеть тебе! —
Лицо твое, добрый Осан,
Опоясал свистящий аркан,
Кровавый румянец залил
Щеки, Осан, твои.
Ты, избитый, упал у куста,
С тобой упала мечта,
А на ней проклятьем злым
Застыл плевок муллы.
Тебя утро омыло росой.
Солнца луч согрел теплотой,
Как сына родного, любя,
Приласкала степь тебя.
И мечта твоя вновь ожила,
И мечта тебя в даль повела
К просторам чудесной земли,
Где бы степи кедеям цвели.