Алексей Притуляк - Лирика

Они расходились, неся в себе толику

Соединившего их порочного круга.

Им не дано стать частью трилогии...

Но каждым вечером, когда стихнут стоны,

В соседних палатах одной онкологии

Светятся, светятся их телефоны...

Вот и все... Я по первому снегу

Ухожу - не прощаясь, без слов;

Изменив бесконечному бегу,

Избегая неверных шагов.

Там, где сумрачно стынет дорога

В окружении томных берез,

Я увижу, наверное, Бога,

Я, быть может, заплачу без слез.

Вот и все... Три навязчивых слова

Безысходностью долбят в висок.

Кто-то сможет все выначать снова, -

Я, наверное, просто не смог.

Утро пьяное спит под забором,

Колокольный плывет перезвон.

Нынче станут мне ангельским хором

Два десятка озябших ворон.

Вот и все... Закусив коркой хлеба,

Никого ни за что не кляня,

Постучусь в предрассветное небо:

Здравствуй, Господи! Примешь меня?

Она торопилась куда-то,

Разваливала мосты...

И, нервно прикурив от заката,

Ушла навсегда... А ты?..

Ты, правда, не верил,

Что сможешь ее удержать?

Хотя б на пороге, у двери,

На десять минут, на пять?!

Ведь правда, ты мог свалить все

На близкую ночь, на грозу;

Ты мог побежать и догнать ее

Там, внизу,

Зонтом прикрывая гордость,

Стирающую плевок;

Но ты легко отвечал на подлость,

А на любовь - не смог.

И что это, право, за игры,

Ну что за блажь!

Хватать пистолет из сейфа -

Не твой типаж.

И ты не похож на пирата,

Чтоб молча хлебать ром;

Возможно, ты был им когда-то,

Но - не нутром.

И зря ты маялся, глядя пусто,

Ствол уперев в висок.

Да, ты всегда легко нажимал на чувства,

А вот на спуск - не смог.

Глаза в глаза, в полночной тишине,

Когда минуты так неумолимы.

И кажется, что мы опять любимы,

И хочется покаяться весне.

Глаза в глаза... Но страх неодолим,

Как мнение, навязанное свыше.

И кот, орущий на соседней крыше,

Печален, как влюбленный серафим.

Глаза в глаза - до боли, до тоски,

До рвущегося из гортани крика...

Но гордости взрастает повилика

И холодом впивается в виски.

И в дрожи ненакрашенных ресниц,

Там, где слеза рождается щипуче,

Любовь восходит на вершину кручи

И падает перед судьбою ниц.

Друзья уходят. Вместо них

Приходят странные чужие:

Глаза их - комнаты пустые,

Слова - нелепый треск шутих.

Друзья уходят. Вместо них

Приходят сны - тревожить память.

А февраля седая замуть

Еще один стирает штрих.

Друзья уходят. Вместо них,

В душе пустоты заполняя, -

Тоска, холодная и злая,

Соображает на троих.

Друзья уходят. Вместо них -

Ненужных слов пустые звуки...

И грусти пасмурные руки

Узлом завязывают стих.

Пьянеть, сходить с ума от взгляда с поволокой

И запаха волос, пролившихся на грудь.

И руку целовать, чтоб не была жестокой,

Когда твои персты указывают путь.

Ошейником раба гордиться как короной

И песни распевать, идя дорогой в ад.

В огне твоих страстей, в их лаве раскаленной,

Свой разум утопить, безумствуя стократ.

Твою любовь испить - божественный напиток,

В котором сладкий яд искрится янтарем;

И в пытках умирать и жаждать новых пыток.

И, жизнь свою забыв, годами, день за днем

Читать твоей души непостижимый свиток;

Ведь мир - всего лишь быль, записанная в нем.

Моей доче

Инфанта грез, принцесса мотыльков

Вдыхает сны на лепестках камелий.

Струятся в ночь истомчивые трели

Бессонницей томимых соловьев.

По нотам одурманенных цветов

Весна ноктюрн играет на свирели.

Вдыхает сны на лепестках камелий

Инфанта грез, принцесса мотыльков.

Ей дела нет до судеб и миров,

Ей звезды колыбельную пропели.

Свободная, под покрывалом снов,

Она спокойно спит в своей постели -

Инфанта грез, принцесса мотыльков.

А страсть бывает иная -

как лед,

что долго и жгуче

плавится в сердце

и падает в душу, -

как в вИски, -

бросая

душу

в озноб.

Он любил повторять,

что люди не летают

и в доказательство

сталкивал тебя с высоты.

И ты ему верила, верила,

раз за разом падая в грязь.

Но однажды

падать тебе надоело

и ты,

облегченно смеясь,

взмахнула крыльями

и улетела.

Мне июнь подарил хризантему

Из букета полночного неба.

С ним, наверное, что-то случилось -

Он давно так внимателен не был.

Мне июнь подарил хризантему.

Я назвал ее нежно так — Эльза

И поставил в китайскую вазу,

А июнь был доволен донельзя.

Мне июнь подарил хризантему -

Поделился со мной звездопадом

В час, когда наклоняется полночь

Над притихшим задумчиво садом.

Пусть сгущаются краски ненастья -

Улыбаюсь я хмурому небу,

Потому что сегодня на счастье

Мне июнь подарил хризантему.

Небо нынче пьяное немного -

От дождя, пролившегося где-то.

Улыбаясь сине и довольно,

Хлопает глазами цвета лета.

Небо нынче пьяное немного.

Подзывает облако из дали,

Чтобы ветра ветреные пальцы

Белый бок лохматый почесали.

Небо нынче пьяное немного.

Смотрит, как, мурлыча хрипловато,

Солнце - рыжий маленький котенок -

Дремлет на коленях у заката.

Неприкаянность - это истина

в самой главной моей инстанции.

Катит поезд, мелькают станции;

нынче Вена, а завтра — Приштина.

Нынче лето, а завтра — листьями

осень шпалы укроет желтыми.

Бесконечными поворотами

канителит меня жисть моя.

Ох ты гой еси одиночество!

Развокзальное-разбуфетное,

ты безродное да бездетное,

неизбывное по пророчеству.

Проводник, бодуном взлохмаченный,

будет долго в билет хмуриться;

будет чахнуть в мешке курица,

будет брякать стакан неначатый.

Что ты в паспорт глядишь пасмурно,

Что листаешь его неистово?

Мой билет - это ж вид на жительство

в государстве купейно-тамбурном.

Ты пойми, старина, главное:

все давно уж переосмыслено.

Неприкаянность - это истина,

А все прочее - от лукавого.

На крыльях одиночества

не улететь далеко,

но все же

в нем тоже есть польза -

ведь если

его ощипать

и содрать с него кожу,

потом посолить

и, перцем посыпав по вкусу,

пятнадцать минут потушить

на слабом огне ожидания чуда

в мадере надежды,

то можно в конце