Джакомо Леопарди - Избранные произведения

Кротчайшее желанье и заботы
Нежнейшие в цвет молодости вводят
Тебя, в апрель годов — вот первый неба
Дар, милый всем, но горький тем и вредный,
Кто родины лишен. Тобой владеет
И движет страсть к стихам, к живописанью
Словами редких, слабых, беглых теней
Красы земной, плодящих в изобилье
Изысканные грезы, что природы
Великодушней и небес, и наши
Все заблужденья. И тысячекратно
Тот счастлив, кто с годами не теряет
Способности к воображенью хрупкой
И драгоценной, даровал которой
Рок сохранить навеки юность сердца,—
Что в зрелости и в старости, как в годы
Цветущие, природу украшает
В глубинах дум и оживляет смерть
И пустоту. Да одарит тебя
Судьбой подобной небо и да явит
Огнь, сердце ныне жгущий, и в сединах
Возлюбленным поэзии. Меня же
Все ранних лет обманы оставляют,
Я чувствую, и сладкие виденья
Тускнеют на глазах, хоть я любил их
И будет вызывать воспоминанье
О них до смерти плач и сожаленья.
Когда негибким станет тело это
И зяблым, и ни солнечных, спокойных
Полей блаженное уединенье,
Ни, по весне, напев рассветный птиц,
Ни в небесах прозрачных над холмами
И берегом безмолвная луна
Не тронут сердца мне; когда красоты
Природы и искусства для меня
Мертвы и немы станут, взлет же мысли
И нежность чувств — неведомы и чужды;
Тогда, еще раз клянча утешенья,
Сфер погрубей, чтоб в них неблагодарный
Остаток жизни злой предать забвенью,
Коснусь. К суровой правде, к тайным судьбам
Вещей земных и вечных обращусь,
Исследуя, зачем людское племя
Сотворено, зачем нуждой и мукой
Отягчено, к какой последней цели
Гонимо роком и природой, кто
Рад нашей боли, кто ее желает,
Каков порядок, смысл, закон движенья
Вселенной непостижной, мудрецам
Восторг внушавшей, мне же изумленье.

Такими размышленьями займу я
Досуг: как знанье правды ни печально,
Есть сладость в нем. И если мне придется
О правде рассуждать и не оценит
Мир или не поймет моих речей,
Не огорчусь я, ибо не угаснет
Во мне влеченье сладостное к славе,
Не к суетной богине, нет, а к той,
Что счастья, рока и любви слепее.

Я думал, мукам юности
Вовек уж нет возврата,—
Горчайшая утрата
Во цвете лет моих;
Из глуби сердца движимы.
Так сладки муки эти,
Что ничего на свете
Нет радостнее их.

Какие слезы, жалобы
Исторгла перемена!
Из ледяного плена
Душою рвался я.
Но боль меня покинула,
И сердце опустело,
И без любви хладела
В унынье грудь моя.

Я плакал, что оставленной
Жизнь предо мной предстала;
Над миром покрывала
Раскинул вечный хлад.
День стал пустым; безмолвная
Ночь сумрачней и жутче,
Луна погасла в туче,
И звезды не горят.
И все же — чувство прежнее
Те слезы пробудило;
Как прежде, сердце жило
И билось в глубине;
Воображенье пряталось
За той же самой далью,
И с давешней печалью
Скрывалась боль во мне.

А вскоре не найти было
И от нее ни тени,
И больше мне на пени
Не оставалось сил;
Поник, и утешения
Я — сердцем, все забывшим,
Почти уже не жившим,—
Ни разу не просил.

Каким я был! Тот юноша,
Что с яростью и пылом
Жил в заблужденье милом,—
Похож ли на меня?
Мне сердца свистом ласточка
Не трогала бессонным,
В просторе заоконном
Кружась с рассветом дня,

Ни эта осень бледная
В усадьбе опустелой,
Ни солнца луч несмелый,
Ни колокола звон;
Вотще звезда вечерняя
Плыла над тишью ныне,
И соловей в долине —
Стонал напрасно он.
И даже очи светлые,
И беглый взгляд украдкой,
И зов любови сладкой,
Услышанный вдвоем,
И на моей лежавшая
Рука — нежна, прекрасна,—
Сошлись и вы напрасно
В тяжелом сне моем.

Уныло, без волнения,
Забыв, что значит нежность,
Я жил, и безмятежность
Прогнала тень с лица.
В груди моей измученной
Желанья все истлели,
Лишив последней цели —
Желания конца.

Как дней преклонной старости
Остаток жалкий голый,
Так жизни май веселый
Я проводил в те дни.
Ты, мое сердце, сказочных
Тех лет не замечало,
А их дано так мало,
Так коротки они.

Кто ж пробуждает все-таки
Меня от сна больного?
И что за доблесть снова
В себе почуял я?
Порывы, заблуждения
И призрачные дали.
Для вас не навсегда ли
Закрыта грудь моя?
Свет дней моих единственный! —
Так это вы воскресли —
Те чувства, что исчезли
В отрочестве моем!
Где б взором я ни странствовал
По небу, в ближнем поле,
Во всем — источник боли,
И радость есть во всем.

Опять со мною озеро
И лес на косогоре,
О чем-то шепчет море,
Беседует родник.
И после сна столь долгого
Я слезы лью обильно!
Кто мне велит? Как сильно
Взгляд от всего отвык!

О сердце, не надежды ли
Вновь распахнулись вежды?
Но мне лица надежды
Уж не видать, увы!
Мне трепет и мечтания
Достались от природы,
Да были злы невзгоды —
Дары ее мертвы.

И все же, окончательной
Не празднуют победы
Ни горестные беды,
Ни грязный мир, ни рок.
Я погружен в несхожие
С земною явью грезы.
Глуха природа; слезы
Не лей — какой в них прок?
О бытии заботится
Одном, забыв о благе;
Пусть мы несчастны, наги —
Ей мил наш скорбный вид.
Мы не находим жалости
Вокруг; и бег свой вечный
Вершим; и каждый встречный
Унизить нас спешит.

Талантами и доблестью
Наш век пренебрегает;
Еще не достигает
Достойный труд хвалы.
И вы, глаза отверстые,
Где чудный луч трепещет,
То не любовь в вас блещет —
Зря светите из мглы.

Глубокое и тайное
В вас чувство не искрится,
В груди не загорится
Вовеки дивный жар.
Живая страсть становится
Игрушкой интересной,
А за огонь небесный
Презренье — лучший дар.

Но прежние, я чувствую,
Мечтанья снова живы;
Узнав свои порывы,
Душа удивлена.
Ты, сердце, снова к бодрости
Зовешь, к былому пылу;
Я знаю, чуя силу,
Что от тебя она.
Мир, красота, природа ли,
Судьба ли — благородной,
Возвышенной, свободной
Душе несут обман.
Ты ж, сердце, рок осилило
Биеньем одиноким —
Так назову ль жестоким
Того, кем дух мне дан!

О Сильвия, земного бытия
Ты помнишь ли тот срок,
Когда в смеющихся и беглых взорах
Еще краса блистала И радостно и робко на порог
Дней юных ты вступала?

От пенья твоего
Звенела непрерывно
И даль дорог, и тихих комнат сень,
Когда, к трудам привычна
Девичьим, мыслью ты влеклась туманной
Вдаль, в будущее. Май благоуханный
Сиял. Так проводила ты обычно
В то время всякий день.