Бен Джонсон - Вольпоне (Volpone, or the Fox)

Так не забудь прислать.

Не опасайтесь.

Жена! Где Челия?

Ты все ревешь?
Ну, вытри слезы. Я ведь не всерьез...
Бранился, чтобы испытать тебя.
Ну, убедись сама, припомни ссоры
Ничтожный повод. Не ревнив я.

Нет.

И никогда не ревновал. Ведь это
И глупо, да и пользы не приносит.
Как будто если женщина захочет,
Не сможет обмануть всех стражей в мире
И золотом не соблазнит шпиона!
Тшш... Я в тебе уверен. Вот увидишь
На деле докажу свое доверье.
Ну, поцелуй меня. Иди, готовься;
Все украшенья лучшие, уборы
Все на себя надень. Принарядись!
На пир торжественный приглашены мы
К Вольпоне старому. Там будет видно,
Как я далек от ревности обидной!

Боюсь влюбиться в самого себя,
В свои великолепные успехи,
Похожие на почки в цвете. Кровь
Вдруг заиграла; сам не знаю как,
Шальным стал от удачи. Мог бы вылезть
Из собственной я кожи, как змея,
Так гибок стал. О, приживалы - это
Свалившаяся с неба драгоценность,
Не то что дурни, олухи земные.
Жаль, не считают это ремесло
Наукой, и притом первейшей. Все,
Кто каплю мозга в голове имеют,
На этом свете - только приживалы,
Одни крупнее, а другие мельче.
Но все ж не тех имею я в виду,
Кто овладел пустым искусством светским
Кормиться у чужих: живя без крова,
Семьи, забот, они слагают враки,
Чтоб распотешить слух своих кормильцев,
Иль, чтоб их небо ублажить и чрево,
На кухню тащат дедовский рецепт
Каких-то соусов; не тех собачек,
Которые, хвостом виляя, ластясь,
Стараются ухмылкой и поклоном,
Поддакнув лорду, сдув с него пылинку,
Добыть кусочек пожирней. Мне мил
Лишь тот блестящий плут, кто может разом
Взлететь и опуститься, как стрела;
Прорезать воздух с быстротой кометы;
Взметнуться ласточкой; быть здесь и там,
Вдали и близко - все одновременно;
К любым событьям нрав свой приспособить
И маску изменить быстрей, чем мысль!
С таким искусством человек родится,
Не учится ему, а применяет
Как чудный дар, самой природой данный,
Вот это настоящий приживал.
А прочие годятся им лишь в слуги.

Бонарио! Сын старого Корбаччо!
Как раз его искал я. - Мой синьор,
Рад видеть вас!

А я тебя - нисколько.

Но почему?

Ступай своей дорогой.
Противно мне беседу заводить
С таким, как ты.

Любезнейший синьор,
Не презирайте бедность!

Нет, клянусь!
Но подлость буду презирать твою!

Как - подлость?

Да. Твое безделье - разве
Не доказательство? А лесть твоя?
Ты только ею кормишься.

О боже!
Обычны слишком эти обвиненья
И липнут к добродетели легко,
Когда она бедна. Синьор, поверьте,
Пристрастны вы ко мне. Хоть приговор
Вам верным кажется, вы не должны
Судить так строго, не узнав меня.
Свидетель Марк святой, жестоки вы!

Он плачет? Что же, это добрый признак.
Теперь я каюсь в резкости своей.

Да, крайностью жестокою гоним,
Я вынужден свой горький хлеб вкушать,
Чрезмерно раболепствуя; и правда,
Что должен я свои лохмотья прясть
Из собственной почтительности, так как
В богатстве не рожден. Но если я
Хотя бы раз бесчестно поступил:
Разбил семью, или друзей поссорил,
Иль подавал предательский совет;
Нашептывал неправду, обольщал,
Платил бы за доверье вероломством,
Невинность развращал иль был доволен
Своею праздностью и не желал бы
Идти любым суровейшим путем,
Который уваженье мог вернуть мне,
Пусть я погибну здесь без милосердья!

Страсть разыграть такую невозможно!

Я виноват, что так в тебе ошибся.
Прости меня - и расскажи, в чем дело.

Все дело в вас. Хоть, может, поначалу
Покажется, что я неблагодарен
И наношу хозяину обиду,
Но из любви моей к одной лишь правде
И ненависти к лжи - открыться должен;
Отец ваш в эту самую минуту
Лишает вас наследства.

Как!

Поверьте:
Как пащенка, из дома выгоняет.
Хоть дело не касается меня,
Но, так как я всегда любовь питал
К добру, к высоким качествам души,
Которых, слышал я, у вас так много,
Решил из одного лишь уваженья,
Без задней мысли правду вам сказать.

Убила эта выдумка доверье
К тебе. Нет, быть не может! Не могу
Себе представить, чтобы мой отец
Таким бесчеловечным оказался!

Уверенность такая подобает
Сыновнему почтенью и возникла
Из вашей же невинной простоты.
Тем злее и страшней обида ваша.
Скажу вам больше: совершится все
Сейчас или уже свершилось. Если
Со мной пойти угодно, приведу вас
Туда, где не ручаюсь, что увидим,
Но где вы сможете услышать все:
Объявят вас ублюдком подзаборным,
Земли отребьем...

Не могу понять!

Не докажу - так обнажите шпагу
И вашу месть в мое лицо впишите,
Назвав мерзавцем. Зло готовят вам!
За вас страдаю, сударь, сердце кровью
Облилось.

За тобой иду. Веди!

Как долго Моски нет!

Игру начните,
Чтоб скоротать томительное время.
Входят Нано, Андрогино и Кастроне.

Карлик, шут, евнух, мы встретились кстати,
Чтоб решить - кто из нас, троих собратьев,
Известных как утеха богатого вельможи,
Первым в угождении назваться может.

Притязаю на это.

То же делает шут.

Полно шутки шутить. Пусть вас в школу пошлют!
Первый-карлик: хоть мал, да умен на диво!
А все, что маленькое, - то красиво;
Иначе, увидев такую коротышку,
Не говорили бы: "Милая маленькая мартышка!"
А почему "мартышка", если не за подражанье
В смешном виде наших владык деяньям?
К тому ж, ловкому телу моему не нужна
И половина ваших яств, одежды и вина!
Допустим, лицо шута - повод для смеха,
Но по части ума - здесь у него прореха.
Хоть лицо его и кормит, но на что это похоже,
Если тело существует как придаток к мерзкой роже?!