Андрей Алякин - Насквозь

С левой руки в висок,
Кровь на дубовый паркет,
Жизнь во грехе — рок,
Не слепок и не макет.

Дайте же мне лист,
Кисточки и гуашь,
Я не авантюрист,
Скучен мне мир ваш.

Красное, черное, синь,
Зелень и желтизна…
Камнем в меня кинь,
Не нравится новизна?

Знаю, не в ту масть,
Только и мне плевать,
Была бы жива страсть —
Найду где сломать кровать.

А уж потом — в висок,
Можно и с левой — бах!
Жизнь без греха — срок,
Жизнь без греха — страх.

Слетают листья на ветру.
Зажжешь свечу, когда умру?
Средь многих траурных одежд
Оставь мне часть своих надежд.

Нет выше неба высоты,
Я ухожу от суеты,
Подобно листьям на ветру.
Зажжешь свечу, когда умру?

Мне есть что сказать миру,
И пусть он оглох. Даже
Пусть мир перемазал сажей
Музу мою и лиру.
И знаю, как смыть это,
Поскольку имею волю,
Я съел сто пудов соли,
Подаренной Богом поэтам.

Мне есть что сказать миру.

— Вылетаю. Не грусти.
— Возвращайся, очень жду.
Ты свети, свети, свети,
Я узнал в тебе звезду.

Самый близкий человек,
В мире нет второй такой,
Если кончится мой век,
Вспоминай меня с тоской.

В синем небе — самолет,
По Москве от пробок мрак,
Тает снег и тает лед,
Без тебя здесь всё не так.

Я ищу твою звезду,
Ты свети, свети, свети.
— Возвращайся, очень жду.
— Вылетаю. Не грусти.

Всё будет хорошо, и далеко до неба,
И жизнь полна всего. О чем еще мечтать?
И солнца вкус хранят в себе колосья хлеба,
И хочется еще над суетою встать.

Всё будет хорошо, и хорошо всё было,
И хорошо сейчас, я весел без причин,
И белая с косой меня уже забыла,
Я для нее — поэт, поэт — особый чин.

Всё будет хорошо, пройдут века и годы,
Пусть небо не спешит звать в гости навсегда,
Пусть омывают путь дождей священных воды,
Всё будет хорошо. Сияй, моя звезда.

Я не верю тебе. Без обид попытаюсь забыться
И забыть, что любил и, быть может, как прежде, люблю.
Я не верю тебе. А без веры надеждам не сбыться,
И к чему они нам? Никого ни о чем не молю.

Я не верю тебе. Это странно и страшно, и больно.
Эта рана саднит. До краев грусть заполнила кровь,
Я не верю тебе. И поэтому я добровольно
Ухожу от тебя, взяв на память былую любовь,
Где я верил тебе.

Рядом не положим мы ручные клади,
Не сдадим на стойке вместе паспорта,
Может, вспомню строчкой в путевой тетради
Города, деревни, дивные места,

Поцелуи, ночи, парки, стадионы —
Всё отныне память сумасшедших лет,
В них я, как мальчишка, лишь в тебя влюбленный,
Жаль, что в это время не купить билет.

Не сложить нам рядом багажи и клади
И не дать на стойке вместе паспорта,
Душу согревают строчки из тетради,
В них любви беспечной дивные места.

Учусь прощаться мирно, это круто,
Кто знал меня, тот не поверит точно,
Я не актер, не клоун, потому-то
Всё в моем взрослом мире непорочно.

Я обижаюсь или обижался,
Но все, кто был обижен, всё простили,
Я не напрасно сердцем обнажался,
Я не напрасно ставил «или-или».

А выбор — он не мой, но мне понятен,
Суть вечности не делится на таксы,
Я счастлив, что на место белых пятен
Я никогда не ставил черной кляксы.

Кому-то мало, а кому-то много,
Кому-то много, а кому-то мало,
Хожу, как все, до смерти и под Богом,
Играю, пока время не сыграло.

Хуево. Состояние знакомо
Всем тем, кого продали иль предали,
То жар, то лед, то ярость, то истома,
И мучают то близости, то дали.

Хуево. Это чувство хуже краха
Навязчивостью сказанного слова.
Не помогает посыланье на хуй,
Когда тебе действительно хуево.

В лабиринте темно,
Здесь и там — тупики,
Ни вода, ни вино
Не спасут от тоски.

Ни вино, ни вода,
Кровь — застывшая ртуть,
Дышит в спину беда,
В никуда — тоже путь.

Улыбаюсь судьбе.
Что еще? Где? И как?
Я обязан себе,
Но тебе я не враг.

Снято наше кино,
В горле комом лишь крик,
В лабиринте темно,
Что ни мысль, то тупик.

Вчера всё казалось иначе,
И время играло в мечты,
Сегодня душа моя плачет,
Сегодня спалили мосты.

Воздушные замки взорвали
Мы сами. Теперь — тишина,
Теперь повторится едва ли
Волшебных мелодий весна.

Боль сердце покинет нескоро,
Надеждам расти и расти,
За высшую скорбь приговора
Прости, безутешно прости.

Я быть не боюсь ебанутым,
Любому признанию — время,
Меня предают, это круто —
Быть преданным сразу и всеми.

Я предан лишь Господу Богу,
Лишь слову служу вдохновенно,
Я сердцем встречаю тревогу,
Грусть бродит во мне внутривенно.

Часами считаю минуты,
Войну начиная со всеми,
Насколько я стал ебанутым,
Рассудят потомки и время.

Была близка, но вдруг чужою стала
В тенетах лжи, предательства и фальши.
Ночь сна лишила, я смотрю устало
И вижу только бездорожье дальше.

Обидно до бесчувствия, но всё же
Нет для расстройства психики причины.
Ты мне воткнула в спину острый ножик.
Я всё стерплю. На то я и мужчина.

Еще не дописана строчка,
Еще не поставлена точка,
Не прожита крайняя ночка
И рано менять «одиночку».

Ветра еще ищут свободу,
Напрасно мутить в себе воду,
Всё ясно в любую погоду,
Во всём я в мужскую породу.

Уже мы не договоримся,
И невозможен компромисс,
Мы к разному с тобой стремимся,
Не ясен верх, не виден низ.

Играем разными мастями,
Душа отныне — решето,
Уходим скользкими путями,
Кто виноват? Неважно, кто.