Кирилл Померанцев - Спор с безжалостной судьбой: Собрание стихотворений

Есть в море остров педерастов —
Такой же остров, как Лесбос,
С такой же мукою контрастов
И с той же музыкой мимоз.

Такой же остров, как другие, —
В тяжёлой влажности ночей
Он светится, как панагия, —
Блаженный, горестный, ничей.

Там нет ни бедных, ни богатых,
Ни радостных, ни грустных нет.
И нет в чём-либо виноватых,
Нет поражений, нет побед.

Живи и ничего не требуй,
Молитвами не оскорбляй
Тебе сияющего неба
И каждый день благословляй.

Всё решено и всё прекрасно:
Будь чист, как голубь, мудр, как змей.
Гляди, как солнце светит ясно
Над скорбной родиной твоей.

Живу во сне, живу в абстракции,
В каком-то бешеном кино,
В сплошном бреду, в цепной реакции,
Но знаю — всё предрешено:

От гениальности до пошлости,
От самой плёвой ерунды
До унизительной похожести
Чужой и собственной беды.

За половину жизнь перевалила
И выдохшейся странницей бредёт.
Но, что прошло, не стало сердцу мило,
И не милее то, что настаёт.

А та мечта, что не сумела сбыться
И навсегда осталась только сном,
Сияет, как огни из окон «Ритца»
В глухую ночь на площади Вандом.

И всё-таки я верю в чудо.
И всё-таки я чуда жду:
Из ничего, из ниоткуда,
На счастье или на беду —
Уж я не знаю, как случится,
Да и не всё ли мне равно —
Ворвётся глупая жар-птица
В моё мансардное окно.
И с ней — созвездий миллиарды,
Сорвавшись, хлынут напролом,
И рухнет вся моя мансарда
С её мансардным барахлом.

Иль проще: подводя итоги
Калейдоскопу бед и лет,
Слетит ли как-нибудь с дороги
Взбесившийся мотоциклет,
И канут в бездну ледяную
Надежды, радости, печаль…

А окровавленную сталь
Свезут на свалку городскую.

И ты когда-то в ужасе спросил
О смысле, о бессмыслице, о Боге.
Осенний день блаженно моросил,
Кружились листья на большой дороге…

Как листья, осыпаются года
И кружатся в огне воспоминанья.
И ночь ложится — нежно, как всегда,
Сквозь сумрак негасимого сознанья.

Как будто на белой упавшей звезде,
Зелёная ёлка стоит на кресте.

Весёлые свечи на ёлке горят,
И звёзды цветные развешаны в ряд.

Закрой же глаза и открой их потом —
И станет зелёная ёлка крестом,

Огромным крестом в мировой пустоте,
И розы венком расцветут на кресте.

Как звёздные тени, ложатся
Осенние листья в саду.
И мне начинает казаться,
Что сам я по звёздам иду.

И звёзды горят под ногами,
Как будто сквозь холод и зло
Осеннее тихое пламя
На скорбную землю сошло.

Как много прожито, как мало пережито…
Жизнь тянется, как в церкви лития.
И кажется, что вот уже раскрыты
Державные врата небытия.

И имена когда-то дорогие
Мы повторяем, словно в полусне —
Как будто снова в юности, в России,
В несущей нас над пропастью ладье.

Как отвратительно стареть
Так невпопад, так неумело,
И, сгорбившись, у печки греть
Своё слабеющее тело.

И всё же верить и любить,
Как будто молодость всё длится,
И ничего не позабыть,
И ничему не научиться.

Как унизительно убоги
Все наши склоки и дела,
И смехотворны эти тоги
Вершителей добра и зла.

Но перед царственным закатом
Смиренно голову склоним:
Нет правых. Все мы виноваты,
Все миром мазаны одним.

Какая нежность в утреннем тепле,
В ещё не поднимавшемся тумане.
Как в голубой, чуть розоватой мгле
Причудливы бесформенные зданья.

А я твержу ненужные слова
О смысле, о бессмыслице, о страхе,
И кружится невольно голова,
Под топором лежащая на плахе.

Каникулы, солнце, Савойя…
Шагаю, цветок теребя.
Но что же мне делать с собою,
Куда убежать от себя?
Укрыться от собственной тени,
Что вместе со мною пришла,
Закрыла луга и селенья,
На самое небо легла?!

Когда-нибудь — о, я уверен в этом! —
В глухую ночь открою я окно
И вдруг увижу: серебристым светом
До горизонта всё освещено.

Как будто в тишине природы спящей
Нездешний занимается рассвет.
И это будет не от звёзд сходящий,
Но к звёздам поднимающийся свет.

Когда с годами выучимся мы
Стареть и ничему не удивляться,
И знать, что от сумы и от тюрьмы
Никто из нас не вправе отрекаться.

Что все мы жалкие слепые бедняки,
Развратники, растратчики и воры,
Растратившие жизнь на пустяки,
На ничего не стоящие споры, —

Тогда, быть может, в ледяном поту,
В отчаянье, не знающем названья,
Сквозь эту глухоту и немоту
Сверкнёт и нам последнее сиянье —
Звезда, сорвавшаяся в пустоту.

Когда цветут парижские каштаны
Над головой влюблённых и зевак,
Мне кажется — блаженная нирвана
Сошла на мир сквозь повседневный мрак.

И царствует святое безразличье
Над поясом научной мерзлоты.
Какой восторг! Какое сверхвеличье!
О, человек, когда б ты знал, КТО ты!

Конечно, умирать не хочется,
Конечно, надоело жить…
Но час придёт и не отсрочится —
Свечу придётся потушить.

И вот предстанет жизнь прошедшая:
Земная радость и печаль…
О, юность, юность сумасшедшая,
Тебя одну мне будет жаль.

Кто вызвал в этот мир меня
Из пустоты небытия
И бросил в нищету и холод,
И смысл в страдании нашёл?
Я видел всё, я всё прошёл:
Надеялся, когда был молод,
Потом надеяться устал,
Потом и верить перестал.
О, страшный мир! Так, леденея,
Года последние бегут.
Так листья осенью желтеют
И, с веток падая, гниют.