Михаил Цетлин (Амари) - Цельное чувство

Ты озеро мое глубокое,
Ты тайнопевная моя,
Чужая, близкая, далекая,
Я наклонюсь, шурша осокою,
Прильну к чуть видному истоку я
Волн неумолчных бытия.

О, это гордое одушевленье!
В нем порывания горного ветра,
И жесты быстрые, и глаза горние,
И речь свободная, вся в сменах метра.

Молю, вплети меня в твои кружения,
Я жду — мне все равно, навек, на миг ли!
Ты мера мира мне, пока движения,
Пока смятения твои не стихли.

Когда говорю я о том, что незримо, —
Качаете вы головами.
А мной только светлая сказка любима,
Душой я не с вами, не с вами!

И горе и радость судьба нам приносит,
Ей ваши моленья и вздохи,
И страстно ждет каждый, что жизнь ему бросит
Из полных сокровищниц — крохи.

А сердце мое трепетало и билось
От счастья, что в жизни не сбылось,
И, может быть, было, но после забылось,
А может быть, только приснилось.

Нежней его речь и глаза его больше, —
Глаза его странно огромны,
И свет их струится и глубже и дольше,
И свет этот свой, незаемный.

Ресницы сияют дрожаще-несмело
Лучей золотистою пылью,
Легка его поступь, и белы, так белы,
Как снег на горах, его крылья.

Легка его поступь и тонкие руки
Так нежны, так нежны, так нежны!
Прильни к ним в великой и пламенной муке,
Прильни к ним с тоскою безбрежной,

Чтоб с лаской оно над тобой наклонилось,
Чтоб сердце ровнее забилось
От счастья, которое в жизни не сбылось,
Которое только приснилось!

Я засыпал. Река катилась
И мой влекла челнок;
Был сон мой тих и странно сладок
И странно неглубок.
Я слышал весла за кормою,
Прозрачных пленок плеск,
Я видел небо, небо, небо —
Его хрустальный блеск.

И были грезы — тучки в небе
И небом был им — я,
И солнце нежно освещало
Узорные края,
Сливались зыбкие мечтанья
В прозрачно-легкий ряд,
И то темнел, то золотился
Пушистый их наряд.

Когда ж весло мое цеплялось
О заросль водных трав
И застревал челнок мой легкий,
В сеть цепкую попав, —
Я просыпался и в истоме
Лежал, закрыв глаза,
И слушал, как меж водных стеблей
Звенела стрекоза.

И открывал глаза и взором
Тонул в лазури я,
Пока меня не ослепляла
Блестящая струя,
И бодро я приподымался
И взмахами весла
Вновь направлял челнок свой в заводь,
Что глухо заросла.

И там, вблизи корней корявых,
Под зеленью густой,
Меж белых, белых водный лилий
С их влажной красотой,
Там, где деревья с нежной грустью
Гляделися в затон,
Я отдавался созерцанью
И вспоминал свой сон…

Хорошо сегодня,
Плещет дождь весенний,
Теплый дождь.
Хорошо сегодня,
Благодать Господня
Близ родных селений,
Среди голых рощ,
Между сосен тонких,
Меж сквозных берез
Пенье капель звонких
До слез.

Хорошо сегодня, —
Теплый март!
Хорошо сегодня, —
Томный март!

Я брожу сегодня
Наугад,
Я чему-то странно
Тихо рад.

Нежно улыбаюсь,
Про себя шепчу,
Дождиком весенним
Душу омочу,
Дождиком весенним
Сердце окроплю,
Радость полюблю,
Счастья захочу…

Разве не счастье ездить по пыльным дорогам,
Ездить по пыльным дорогам в безвестную даль,
Чувствовать связь свою с радостным, ласковым Богом,
С Богом, забывшим, что в мире есть боль и печаль.
Разве не счастье!

Разве не радость рвать на полях маргаритки,
Рвать на полях маргаритки, сплетать их в венок,
Бросить их встречной крестьянке или вот у калитки
Девушке в белом, мелькнувшей как светлый намек,
Разве не радость!

Разве не счастье быть беззаботным, как сеттер,
Черный мой сеттер, бегущий радостно рядом со мной,
Щурить от солнца глаза и чувствовать только, как ветер
Гладит мне щеки и волосы теплою женской рукой,
Разве не счастье!

…Я чувствую утром еще полусонный
В глазах влагу теплую слез:
Я плакал сегодня во сне, утомленный,
И нежный встаю я, еще упоенный
Воздушною радостью грез.

И ночи, как дни мои, светлы и ясны,
И тихи мои вечера,
И я засыпаю с надеждою страстной,
Что день будет завтра такой же прекрасный,
Быть может, светлей, чем вчера.

Я знаю, со мною великое сбылось.
Не зная еще почему, —
Недаром же сердце безудержно билось,
Недаром же сердце безумно молилось
И чувствовал свет я сквозь тьму.

Но жду я пришествия света иного,
Какого, не знаю я сам, —
Но слишком он ярок для зренья земного…
Я жду — вот мгновенье, и скажется слово,
И я подымусь к небесам!

Знойный день догорал, догорал…
В небе веяли алые краски,
В небе реяли странные маски,
В иступленно-торжественной пляске
Кто-то душу мою обвивал,
Кто-то душу мою целовал
И манил к незнакомой развязке.

Он манил, он манил, он манил.
Я ходил сам не свой, исступленный,
В небе алые краски гасил
Кто-то в вспышке слабеющих сил,
Я по улице странно червленой
Шел безумный, безвольный, влюбленный,
И в душе, как сосуд золоченный,
Драгоценное бремя носил.

Был горяч под ногами асфальт,
Тучей реяли знойные мухи,
Песни пели вечерние духи,
И звучал их томительный альт
В напряженно страдающем слухе.
Были губы мучительно сухи,
Словно выжженный солнцем базальт.

Драгоценное время любви,
Ток пурпурный безумья и смерти!..

Друг мой,
Поверить ли странным словам
О Вечном Возвращении?

Так же ли будем снова сидеть мы
В лунном свете,
Так же ли будут сиять мне
Твои влажные глаза
И душа трепетать
От сладкой боли?

Или и эти мгновения,
Едва коснулись их наши губы,
Уже невозвратны,
И мы позабудем о них,
И наша слабая память
Изнеможет в неравной борьбе?

Люди верят в Бога
Всеблагого, Всемогущего…
Им нужна вера
В вечное добро
И в бессмертие души —
Я боюсь только забвения.

Я хочу верить в Бога,
Великую Память природы,
И что эта Вселенская Память
Сохранит на веки веков,
Когда не будет нас,
Когда ничто не напомнит о нас
Живым людям,
И после, когда вся жизнь замрет на земле,
Сохранит воспоминание
О нас, ушедших,
И о нашей любви
И об этом ликующем часе,
Обо всем, о чем мы сами забудем
В вихре мятущейся жизни.