Сэмюэль Кольридж - Поэмы и стихи

О, Элис знала много книг,
И был в руках у ней
Рассказ Назона про богов
И смертных и зверей.
Язвительная речь посла
Отравой душу ей прожгла;
Но Элис от страниц
На сэра Хью не подняла
Презрительных ресниц.
"Предатель, прочь! Твой взор нечист
Перед моим лицом!
И как лорд Джульен мог ко мне
Прислать тебя гонцом?

Стрелку проворному ответь,
Что тихий путь верней;
Я ставлю здесь другую сеть,
И для других зверей".

С улыбкой мрачной отошел
От девушки вассал,
Как средь пучин от корабля
Отходит грузный вал,

И тот, ныряя вглубь, замрет,
Ударом сотрясен,
И тяжко продолжает путь,
И скрип его — как стон.

Казалась Элис смущена
Насмешкой колкой болтуна;
Но отлетел дурман,
И вот уже в плаще она
И за плечом колчан.

Терновый куст стоит в цвету,
Мы видим веток черноту
В туманный ранний час;
Но в солнце тающая мгла
Стоцветным блеском расцвела,
И каждый лист — алмаз!

Слеза в улыбку перешла,
И снова Элис весела,
Ей сладок кличь погонь.
"Хип! Флорьен, хип! Коня, коня!
Где мой любимый конь?

Они уж вышли зверя гнать.
Мой мальчик, торопись!
Лорд Джульен не любитель ждать:
Кто опоздал, держись!"

Тот Флорьен был испанский паж,
Красив лицом и смел.
Он горд и счастлив был вполне,
Скача за Элис на коне,
Но, шлейф неся, краснел.

И вот они летят вдвоем
Светло вокруг. У Элис лук
И вырезной колчан.
За нею с радостным лицом
Играет в воздухе копьем
Веселый мальчуган.

И если бы на миг она
Не задержала скакуна,
Взглянуть навстречу дню,
Как солнце приняло вдали
Прощальный поцелуй земли,
Они б настигли Хью.

Случилось, что по той тропе,
Где Джульен поджидал,
Соседний рыцарь, запоздав,
К охотникам скакал.
И Джульен должен был в сердцах,
Сопутствовать ему:
С невестой только сговорен,
Не мог найти предлога он
Остаться одному.

Он мял перчатку, хмурил бровь,
Кусая губы чуть не в кровь,
Не в силах изобресть исход.
Увы, но так уж повелось:
Любовь и гордость ходят врозь.
А всякой гордости любовь
Простую смелость предпочтет!

Был у опушки свод дерев
Просторен и высок.
Там, как в обители монах,
Шагая, петь бы мог.
Из-под его густой листвы,
Где полумгла и тень,
Манил зеленый шелк травы,
Зеленый, светлый день.

И здесь лорд Джульен сел в седло;
Поодаль стали в круг
Вассалы и домашний люд;
Псы в нетерпеньи своры рвут,
Копыта топчут луг.

Доехав до поляны, Хью
Пришпорил между трав
И стал за Джульеном в строю,
Ни слова не сказав.

Лорд Джульен повернул коня
"Что? Элис не склонна
Принять любезный ваш покров?
Иль на поле, боясь лесов,
Подъедет к нам она?"

Ему угрюмо отвечал,
Косясь по сторонам, вассал:
"Нет, нам не стоит ждать!
Ее ответ и мой рассказ
Навряд ли позабавят вас,
И я бы рад молчать.
Я прибыл рано. У ворот
Еще висел засов.
Я только две живых души
Застал в тени садов.

"Меня не ждали; и меня
Не встретили тепло;
В густой беседке я нашел
Дочь старого Дю Кло.

"Да что там! Небогатый клад
Не жалко и терять.
Не мне девичью болтовню
Пред вами повторять".

"В чем дело? — вскрикнул Джульен; боль
Свела черты его лица.
И речь коварную вассал
С притворным гневом продолжал:
"Не хмурьтесь: Кто к чему готов:
Умею вабить соколов,
Не женские сердца.

"Она сказала мне: "Ответь,
Что тихий путь верней.
Я ставлю здесь другую сеть,
И для других зверей".

"Но я игру прелестных глаз,
Ей-богу, разгадал тотчас:
Простился, ухожу,
Оглядываюсь наугад, —
Миледи дарит долгий взгляд
Нарядному пажу".

Едва предательских речей
Последний звук умолк, —
Меж двух дубов, от смеха пьян,
Веселый мчится мальчуган
Одетый в черный шелк.

Конь непокорен седоку,
А тот кричит на всем скаку,
Оборотись туда,
Где слышен чей-то звонкий смех:
"Не мой, миледи, это грех,
Конь захотел сюда".

И вот за ним, во весь опор —
Смотрите! Что за ясный взор!
Какое гордое чело!
Тебе бы только серп луны,
Чтоб стать Дианой старины,
Дочурка славного Дю Кло.

Темнее сна, лорд Джульен ждал,
Быстрее сна, к нему скакал
Конь Элис в блеске дня!
Пропела меткая стрела,
Не вскрикнув, Элис замерла
И покатилась из седла,
В крови, к ногам коня.

Зеленые морские воды,
Барашки в ряд.
На берегу, слегка поодаль —
Сестра и брат.

Она внимательно глядела
Ему во след
И окликала то и дело.
Но он был слеп!

И он был глух к ее призывам —
Лишь моря шум
Ему младой, нетерпеливый
Дурманил ум.

Он шел к воде, волна катилась,
Накроет — Ах!
И счастье тихое светилось
В его чертах.

Лебедь пред смертью поёт.
Я же советую многим,
Яро желающим петь —
Смерти отведать сперва.

В природе день: улитки лижут листья,
Жужжит пчела, летает стая птиц.
Лишь я один подвержен небылицам,
Я целиком под властью небылиц.
Сопит Зима, на тёплом солнце дремлет,
В её улыбке светится Весна.
Лишь мой рассудок небылицам внемлет
В объятиях бессмысленного сна.
Но там, где сон с реальностью не связан,
И там, где труд с надеждой не знаком,
Там пустота. За творческим экстазом
Не увязаться слабым языком.

Старый моряк на дороге, из трёх
Остановил одного.
"Седобородый, огонь в глазах,
Тебе от меня чего?

Видишь — двери в дом жениха
А я у него дружком.
Сходятся гости,
Некогда, после,
Слышишь — шумит дом?"

Но тут, сверкая глазами, моряк
Вцепился в него, как клещ:
"Был крепким корабль,
Был чистым фарватер…"
Он продолжал речь.

Вот и невеста вышла к гостям,
Наряжена и свежа.
И дружка дёрнулся, но моряк
Крепко его держал.

"Мы вышли из гавани в ясный день,
Миновали её маяк.
И солнце светило нам в левый глаз,
И мы продолжали так.
А дальше в море нас встретил шторм,
Он гнал нас и бил крылом.
И, мачты склонив, мы пошли за ним, —
Только туман кругом.
Лёд был зелёным. как изумруд,
И белым, как сахар снег.
Зверь ни один сюда не ходил,
Тем более — человек.
А над кормою завис Альбатрос,
Как южного моря дух.
И мы кричали ему, а он
Махал нам крылом, как друг."
"Что ж ты осёкся, старый моряк,
От чего ты так побледнел?"
"Я поднял арбалет и его убил,
Зажарил его и съел.
И за это зло всех море взяло,
Меня не считая — всех.
А меня оставил Господь одного
Замаливать тяжкий грех"