Коллектив авторов - Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

Когда душа наполнена таким

невысказанным грузом старой боли,

как мы порой расслабиться хотим,

наплакаться, наговориться вволю.

Подобно повилике и плющу,

что обвивают дерево живое,

к высокому и сильному плечу

припасть лицом, прижаться головою.

Не осуждай. Будь терпелив и тих,

порыва моего не отвергая.

Ну а потом – не помни слов моих.

Той, слабою, была не я. Другая.

Время! Тебя, как роскошную женщину,

Можно найти, а потом потерять.

Гроздьями звёзд ты бываешь увенчано,

Скрыв под венцом серебристую прядь.

Ты повседневно без тени смущения

Крутишь превратной судьбы колесо,

И беспристрастной руки мановением

Жизнь поглощаешь, как сор – пылесос,

Нам уготовив полёт и падение,

Взгорье и пропасть, позор и успех,

Счастье и горе, любовь и растление,

Свет целомудрия, пагубный грех.

Время! Тебя, как капризную женщину,

Не обмануть, не прельстить, не обнять

И невозможно, увы, беззастенчиво

Остановить, чтоб отправиться вспять.

Нам в жизни роль дана с рождением,

Как в шахматах, не без насмешки:

Кому-то предстоит стать гением,

Кому-то суждено быть пешкой.

За окном прохлада и ненастье,

За окном – ни солнца, ни тепла,

Но погоде неподвластно счастье,

То, что ты с собою принесла.

Губ твоих касаюсь осторожно

И любуюсь светом милых глаз.

То, что было раньше лишь возможно,

Воплотилось в явь на этот раз.

Время в талом воске преломляя,

Догорала на столе свеча,

И любовь жила во мне, не зная,

Как она сильна и горяча.

Белым снегом следы замело,

всё едино – что вправо, что влево,

журавли поднялись на крыло,

и не вышло у песни припева.

За восходом подкрался закат,

Снова – тысяча лет до рассвета,

Опустевшие улицы спят,

На иное – наложено вето.

Ни души, ни шагов за окном,

Лишь луна озаряет бесстрастно

Тротуар, мостовую и дом

Светом призрачным – чётко и ясно.

Миг – и вот, как в театре теней.

Все становится зыбким и странным,

А кругом – мириады огней

Тешат взоры сияньем обманным.

И как будто куда-то идём,

По дороге срывая тенета,

Ясной ночью и пасмурным днём

Повторяя движенье планеты.

Белая ворона, тёмная лошадка,

Как во время Оно, на ступеньке шаткой,

Что же ты за птица, что ты за созданье,

И с какой страницы книги Мирозданья?

Кто ты и откуда – рассказала мне бы,

Иль земное чудо, иль – посланье неба?

Ничего не знаю, ничему не внемлю,

Стала жизнь – иная, как сошёл на Землю.

Ты мне не ответишь – я и это знаю,

Даже не заметишь, как живу без сна я, —

Будешь молчаливой и такой нездешней,

Радостно-тоскливой и осенне-вешней.

Не прошу я боле слова и молчанья,

Сам – по доброй воле я ушёл в скитанья,

Ты в окно вагона не гляди украдкой

Белая ворона, тёмная лошадка.

Мне подарили розу,

Но жаль, что не мужчина,

А память встала в позу,

И в этом вся причина.

Ушёл мой возраст плавно,

И закружила вьюга,

А ко всему – недавно

Я потеряла друга.

И дарят мне ирисы,

Гвоздики и мимозы,

Пионы и нарциссы,

И очень редко – розы.

Путь одиночества не сладок,

Он одичанию сродни.

В душе давно уж непорядок,

И так мои проходят дни мои.

В тени ветвей берёз поющих

От счастья плакать не могу.

Я вспоминаю луг цветущий

За речкой той, на берегу!

Скажи мне, Господи, скорей,

Открой мне истину простую,

Увижу ль я своих друзей?

Поведай тайну неземную.

Я люблю Петербург вот в такую погоду:

дождик строчкой косой торопливых прохожих сечёт,

и повсюду огни опрокинулись в невскую воду,

а она – хоть бы что – величаво течёт и течёт.

Может быть, упрекнут, что надуманно всё это очень, —

нарочитая грусть, оптимизм на тоску променял…

Я люблю Петербург и в прозрачные майские ночи,

но в разлуки всегда я осенним его вспоминал.

Через дали морей он ко мне пробивался огнями,

им туман нипочём, и пурги не боятся они…

Ленинград, Петербург…

Мы ведь стали большими друзьями,

а друзья испокон познаются в ненастные дни.

Давненько мне не пишут писем…

Живу, и, вроде, ничего…

Стал как Россия независим,

не знаю только от кого.

По пенсионному капризу

хотел взлететь, увидеть Свет.

Но, говорят: «Достаньте визу!»

А как достать, коль денег нет?

Подался в лес бы я, пожалуй,

послушать птиц, вдохнуть озон…

Но нынче засуха. Пожары,

и лес закрыт. В том есть резон!

С утра встаю – весь день расписан.

Ждут внучки часа своего.

А я в делах. Я – независим.

Не знаю только, от кого.

А я любила не тебя.

А я любила эту осень…

Дождливый городской сентябрь,

Холодных луж стальную просинь.

Я прикасалась не к тебе,

А к солнцу. И в его объятьях

Я отдыхала от потерь

И преклонялась у распятья.

И ты расстался не со мной,

А с солнцем, с осенью, с распятьем…

Я это всё взяла с собой,

Тебя оставив, словно платье.

В день Прощёного Воскресенья

как мне сладко тебя прощать!

Алых губ золотым тисненьем

наложу на тебя печать —

губы в губы, что не любили,

губы в пальцы, что не касались,

губы в волосы. Кольца вили,

да ко мне они не ласкались…

Губы в сомкнутые колени,

не встающие на колени,

губы в стопы, те, что не в плене

у дорог, где сердец биенье.

В день Прощения – я не внемлю

нелюбви – не приемлю зла!

Я целую чёрную землю

там, где тень от тебя легла.

Отвага дерзких рук – бессильно тело

Стряхнуть великолепный этот плен!

Прислушайся, как бьётся ошалело

Живая грудь у дрогнувших колен.

Твой поцелуй – ожог на каждой жилке.