Владимир Набоков - Стихотворения

Стих у него выпуклый, зобастый, таращащий глаза, словно его муза страдает базедовой болезнью. Он без ума от громоздких размеров. Синтаксис у него какой-то развратный — чем-то он напоминает Бенедиктова. Вот точно так же темно и пышно Бенедиктов писал о женском телосложенье, о чаше неба, об амазонке. Восхищаться Пастернаком мудрено: плоховато он знает русский язык, неумело выражает свою мысль, а вовсе не глубиной и сложностью самой мысли объясняется непонятность многих его стихов.

— и почти дословно повторил первую часть этого определения 43 года спустя в эпиграмме «Пастернак»:

При этом для подборки современных советских авторов он предложил издателю «New Directions» Джеймсу Лафлину по десять ст-ний Пастернака и Ходасевича и двадцать — других авторов (Nabokov V. Selected Letters 1940–1977 / Ed. by Dmitry Nabokov and Matthew J. Bruccoli. New York: Harcourt Brace Jovanovich / Bruccoli Clark, 1989. P. 37) и тогда же назвал его в письме к Э. Уилсону первоклассным поэтом (Nabokov-Wilson Letters. P. 37), см. также: Nabokov V. Strong Opinions. New York and London: Mc Graw-Hill, 1973. P. 206. Начиная с Г. Адамовича, который раздел о стихах Набокова в своей книге «Одиночество и свобода» (С. 79–85) посвятил почти исключительно поэзии Пастернака, исследователи отмечали значительное влияние Пастернака на зрелую поэтику Набокова, ср. итоговую формулировку Ю. И. Левина:

…хотя во многих отношениях расчетливый «сноб и атлет» В. Набоков и «вдохновенно захлебывающийся» Б. Пастернак являются антиподами, первый многим обязан второму. <���…> Описательные и «философствующие» фрагменты «Дара» и «Других берегов» несут несомненный отпечаток усвоения ранней прозы и стихов Пастернака (с их «стереоскопичностью», отмеченной Набоковым в поздней эпиграмме), а отдельные фрагменты стихов Набокова (см. особенно «Поэты» и «Слава») являются открытыми заимствовавниями из стихов Пастернака. Все это особенно интересно на фоне «антипастернаковских» стихов и прозы Набокова последних лет (послесловие к «Лолите»; эпиграмма; пародия с нарочито искаженной — как бы полученной в результате двойного перевода — строкой «Какое сделал я дурное дело», снабженной вводящим в заблуждение авторским комментарием, — притом пародия именно на «Нобелевскую премию».

О, знаю я… — О державинских и пушкинских традициях exegi monumentum в этом ст-нии см.: Кац Б. A. «Exegi monumentum» Владимира Набокова: К прочтению стихотворения «Какое сделал я дурное дело…» // Литературное обозрение. 1999. № 2. С. 72–76.

…и, как от яда в полом изумруде, мрут от искусства моего — аллюзия на реплику Сальери из «Моцарта и Сальери» Пушкина: «Вот яд, последний дар моей Изоры», ср. также аллюзию к «Дару» (gift — яд (нем.)) в: Кац. Цит. соч. С. 73, 76).

Но как забавно… В последней строфе Б. Кац находит анаграмму фамилии и псевдонима Набокова-Сирина (Там же. С. 76–77).

…корректору и веку вопреки… По предположению О. Ронена, образ корректора в этом ст-нии восходит к последней строфе ст-ния Ф. Тютчева «Михаилу Петровичу Погодину»:

Новое русское слово (Нью-Йорк). 1968. № 20040, 21 января, как факсимиле рукописи — Poems&Problems. — Стихи 1979. Деревня Батово и село Рождествено (в написании Набокова Рожествено) расположены в теперешнем Гатчинском р-не Ленинградской обл. Батово принадлежало бабке Набокова по отцу М. Ф. Набоковой, урожд. фон Корф, Рождествено — его предкам по матери Рукавишниковым, унаследовано писателем в 1916 г. от дяди, В. И. Рукавишникова.

Российский литературоведческий журнал. 1997. № 11, публ. А. Терехова; рукопись (факсимильно воспроизведенная в журнале) обнаружена в архиве А. Н. Бенуа в Государственном Эрмитаже, подпись: В. Набоков.

Бенуа Александр Николаевич (1870–1960) — художник, театральный критик, мемуарист, один из руководителей объединения «Мир искусства», соредактор С. П. Дягилева в одноименном журнале, постоянный сотрудник газеты «Речь». Очевидно, визуальным подтекстом ст-ния являются его акварели и литографии из «Версальской серии» (1905–1906) «Философическая прогулка», «Вечерняя прогулка» и др.; одна из этих акварелей и другие рисунки художника находились в коллекции В. Д. Набокова в его петербургском доме на Б. Морской, 47.

Le Nôtre — Ленотр Андре (1613–1700) — французский архитектор, создатель Версальского парка, сада Тюильри в Париже и др.

…о новом «Emile»… — контаминация названий двух романов Ж.-Ж. Руссо, «Новая Элоиза» (1761) и «Эмиль, или О воспитании» (1762).

Русская мысль (М.; Пг.). 1917. № 3–4, март — апрель. Подпись: В. Набоков.

Автограф — из рукописного альманаха К. И. Чуковского «Чукоккала», впервые напечатан Е. Ц. Чуковской в журнале «Наше наследие» (1989. № 4). Чуковский, будучи в гостях у Набоковых (с Набоковым В. Д. он ездил в 1916 г. в Англию в составе делегации представителей русской прессы (см.: В. Д. Набоков. Из воюющей Англии (Пг., 1914)), принес с собой рукописный журнал «Чукоккала», и в нем оставили записи отец и сын, причем В. В. Набоков подписался «сын предшествующего» (Бойд. Русские годы. С. 160–161).

Ялтинский голос (Ялта). 1918. № 130/351, 13 сентября. Печ. по: В. В. Набоков: pro et contra. T. 2. СПб.: РХГИ, 2001. С. 9.

Ялтинский голос. 1918. № 108/329, 15 сентября. Печ. по: В. В. Набоков: pro et contra. T. 2. С. 10. Набоков также опубликовал в газете «Ялтинский голос» (8 сентября 1918) ст-ние «Ялтинский мол». К сожалению, нам не удалось обнаружить это издание.

Сполохи (Берлин). 1922. № 5.

Руль. 1921. № 302, 13 ноября.

Виссон — использовавшаяся в древности материя высокого качества, обычно белого или пурпурного цвета; часто упоминается в Библии как одежда священников.

Эректеон — памятник древнегреческой архитектуры (421–406 до н. э.), храм Афины и Посейдона-Эрехтея на Акрополе в Афинах.

Грядущая Россия (Париж). 1920. Кн. 1, январь. Подпись: В. В. Набоков.

Руль. 1921. № 334, 22 декабря — Стихи 1979.

Руль. 1921. № 176, 18 июня. Автограф — в письме к матери от 14 мая 1920 г. из Кембриджа в Берлин: «…посылаю стишок — не совсем в моем духе…» (Berg Collection).

Театральная жизнь (Москва). 1989. № 18 / Публ. В. Федорова и А. Томашевского. По сообщению публикаторов, ст-ние найдено в архиве П. Б. Струве, перевезенном после Второй мировой войны из Пражского зарубежного архива в Москву. Было, очевидно, написано в начале 1920-х гг. и предназначалось для издававшейся П. Струве газеты «Русская мысль».