Владимир Корвин-Пиотровский - Поздний гость. Стихотворения и поэмы

Защиты, милосердья, государь!

Мария, ты ль? Зачем ты здесь?

Пощады
Невинному!

Невинному? Но разве
В моей стране закон уже бессилен?

Что знаю я? Отец мой осужден
И может быть убит, и нет законов,
Которые смягчили б палача.

Увы, дитя. Есть страшные пределы,
Где и любовь от ужаса немеет.
Но знаешь ли, подумала ли ты,
Каким злодейством совесть запятнал
Тот, за кого ты просишь в ослепленьи?
Кто, долг презрев, и родину, и Бога,
И честь свою, и свой высокий сан,
Дерзнул поднять свой меч на государя,
На короля, помазанного Богом,
Чей нежный возраст мог бы укротить
И каменное сердце василиска.

О, это смерть жестокие слова
Вам, государь, тихонько подсказала!
Из милости, из состраданья к горю
Несчастнейшей из дочерей, которой
Уже и слез для плача не хватает,
Оставьте мне надежду в подаянье.
Когда б хоть тень, хоть призрак подозренья
В душе моей могли отца коснуться, —
Я первая б злодея осудила.
Но мне ли сердца близкого не знать,
Чей каждый стук я слышу и теперь,
Едва к земле в печали припаду?
Все помыслы его и все заботы,
Все радости его я с детства знала…
И он был зол? Когда я каждый волос,
И каждую седину в волосах,
И каждую морщину и примету
На лбу его могу пересчитать,
Закрыв глаза, на память, без ошибки?
Что я должна еще сказать? Быть может,
Улики ненависть изобрела, —
Ведь часто червь предательства и зла
Сверлит плоды и тайно корни гложет.
Быть может, он — лишь жертва клеветы,
Что подметает праведным дорогу,
Быть может, судьи были слишком строги
И не хотели видеть правоты.
Не вы ль ему все тайны доверяли
И вознесли на высшую ступень?

И тем черней змеиная измена.
Закон и суд убийце предоставил
Все способы и средства к оправданью, —
И что ж? Вина сама себя сгубила.
Где голос тот, который произнес
Хоть звук один в защиту злодеянья?
Где голос тот, который громко скажет,
Что принц Филипп достоин милосердья?

Смерть, смерть ему!

На плаху, под топор
Изменника, предателя и вора.

А если бы и не был он виновен, —
Уж то добро, что станет принцем меньше.

Да и ее, с ее отцом проклятым
В один мешок.

В тюрьму ее, в костер!

Что толковать? Отсюда видно, ведьма
Рыжеволосая. Раздеть колдунью!

Ты слышала сама. Народа голос,
Как голос Божий, мудр и справедлив;
Он подтвердил решение закона,
И приговор скреплен. Но в добрый час
Я милостью начну свое правленье.

О, милости!

Пусть дети за отцов
Не будут впредь караемы до срока.
Мария, встань. Наследственный твой сан,
Все титулы, и замки, и поместья
Я обещаю словом королевским
Вернуть тебе и роду твоему.

А я прошу лишь сердце мне вернуть,
Которое могла б я снова слушать.

Мария, встань. Я тоже знаю сердце,
Которое навеки замолчало.

Храни нас Бог.

Да здравствует король!

Что скажете? Ведь добрый наш монарх
Из золота чистейшего отлит.

И то сказать, красавица принцесса
Поистине, как ангел, хороша.

Я, знаете, готов от умиленья
Расплакаться, хотя и трезв сегодня.
Такой король — всем бедным утешенье.

А ты, бездельник, мог бы и учтивей
Быть с дамами. Мы, кажется, соседи.

А ведь и верно, если я не вру!
Тебе туда? Ну что ж, мы можем вместе
Пройтись квартал.

Пожалуй. Только — чур,
Не приставать с руками по дороге.

Ну, вот и всё. Разыграно отлично.

Разыграно? Хотите вы сказать…

Нет, нет, не то! Храни меня Господь
От мыслей тех, что в голову пришли вам.

Мне в голову? Я просто убежден,
Что наконец порядок обеспечен.
Ведь сколько лет — то женщины, то дети
Невесело играли в королей.
Теперь конец, — корабль не разобьется.

Я страшно рад.

Я счастлив чрезвычайно.

Вот, я пришла. И каждая ступенька,
Как подымалась я, казалось, жгла
Подошвы ног, и каждый встречный шорох
Был словно вздох отцовский под землей.
Что хочешь ты? Зачем послал за мной?
Иль, может быть, все жалобы мои,
Что размягчить могли б и твердый камень,
В твоих ушах звенят как горсть червонцев
В подоле скряги старого? Скажи,
Каких еще упреков и укоров
Хотел бы ты сегодня на потеху?
О, как давно тебя я разгадала.
Тебе нужны мои слова и слезы
Для опытов, холодных и жестоких.
Угрюмый смех, пустое любопытство
Ты бросишь мне в награду за труды.

А если бы искал я сожаленья?

Тебе ль его искать? Не для того ли,
Чтоб из него надгробный сплесть венок
Тому, кого сгубил и трижды предал?

Но твой отец виновен был.

Молчи,
Молчи, ты сам своим словам не веришь.

Да, ты права. Быть может, он ни в чем
Не виноват, но смерть непоправима.

И ты во всем бесстыдно признаешься?
И твой язык к гортани не прилип?
Скажи, в каком железном сундуке
Ты спрятал сердце под семью замками?

О, сердце! Есть смертельные ключи,
Их выковал сам дьявол или Бог,
Ключи, подобные клинку кинжала,
Которые и в каменной груди
Находят скважину и входят в сердце,
Чтоб отпереть его или расплавить —
Ключи любви, ужасные ключи,
Что отдирают с каждым поворотом
Живые клочья сердца.

Любишь ты?
О, назови мне имя той несчастной,
Чтоб за нее могла я помолиться.

Так помолись, Мария, за себя
И за меня немного, если можешь.

Ты, ты сказал! И мне? И я должна
Еще и это вынесть оскорбленье?
И в небесах нет молнии такой,
Чтоб твой язык в золу испепелила?