Александр Дольский - Стихотворения

Итог... но этого нам мало,

смелей вперед, и все сначала!

1981

5.

Ах, кто себя не ублажал

игрой, обманом, сказкой?! . .

Корона, скипетр, кинжал,

трагическая маска —

все в ход пошло, и так у нас

причудливы подмены —

не узнаем себя подчас

в чертогах Мельпомены.

Не оценив сюжет простой,

до окончанья дней

мы целью жизни ставим то,

что служит средством к ней.

Признав достоинства сумы,

мы любим звон монет,

играем в души и умы людей, которых нет.

Идей великих механизм

сносился и исчез —

на первом месте организм,

обмен его веществ.

Косметика и камуфляж,

и фраз пустых игра,

и реквизит громоздкий наш —

вчерашняя пора.

Кто эту пьесу написал,

кто ставил, кто играл,

подмостки где и где тут зал,

когда нам ждать финал?

Оставь игру И разговор,

да будет темой жизнь. . .

Ты сам и автор, и актер,

так истины держись!

1979

6.

Итак, игра. . . Не упрощая,

не унижая жизни суть,

мы можем правила чуть-чуть

домыслить, промахи прощая.

Не сразу дорастаем мы

до роли трудной и понятной,

к которой тянутся невнятно

сердца любые и умы.

О вечных истинах порой

была во-первых наша тема,

и лишь сигнальная система

была у нас всегда второй.

Итак, игра. . . Участье в ней мы

всем существом принять, должны,

отнять ошибки от вины

и всепрощению не внемля.

Мы ясно чувствовали час

и понимали, где опасность,

когда удобная неясность

уводит от решений нас.

Мы все отдали, что смогли,

а взяли то, что было лишним.

Хотя ненужным-то у ближних

бывает часто соль земли.

Итак, игра. . . В ее ловушки

влечет успех и тянет слово,

но в ней любовь и жизнь основа,

а остальное все — игрушки.

Подчас казалось, со стеной

мы диалог вели, измучась,

и все ж благословенна участь,

когда словесность за спиной.

И чем судьба порою круче,

тем жизнь тревожней и полней,

а сердце — чем оно больней,

тем роль свою честнее учит.

1979

7

Как мы трудно умнеем и долго,

принимая то тех, то иных

да глашатаев нашей вины,

за певцов искупленья и долга.

Как печальна их участь порой

и опасна тональность сомнений -

в тайны мира их проникновении не

увидишь за хитрой игрой.

Но признаться нам стыдно подчас,

что худонхник убого поянтен,

ну а вдруг бесталанно невнятен —

хоть пытай, не услышишь от нас.

Это лень и душевный уют

из тепла не пускают, из шкуры,

и пласты вековые культуры

нам сокровища не отдают.

Неразобранный этот багаж

черным ящиком давит на плечи,

и скрежещут кондовые речи,

и изящный звенит эпатаж.

Так легко, овладев ремеслом

и повадкой духовной элиты,

убедить всех, что где-то болит там,

и, конечно, с большим мастерством.

И поверит доверчивый суд

в глубину твоей мысли и страсти,

ты добьешься над думами власти,

и тебя над людьми вознесут. . .

1981

8.

Для гениального ума

прекрасный мир всегда трагичен

и, в сущности, непоэтичен

для гениального ума,

хотя в природе без различий —

везде поэзия сама,

прекрасный мир всегда трагичен

для гениального ума.

1979

1980, 1979, 1979, 1981, 1979, 1979, 1981, 1979

Перечтем уроны, низкие поклоны,

легкие короны набекрень,

перечтем обманы, рваные карманы,

чаши и стаканы горькой всклень,

страшные потери в сердце, в биосфере,

в вере в той же мере виден край.

Радости помножим, беды только сложим,

в результате все же - нет, не рай!

Поздно или рано заживают раны,

это постоянно, вот беда.

после слез напрасных жизнь опять прекрасна,

жизнь опять опасна, как всегда.

Тот, кто это создал - и луну и звезды,

и труды и роздых, свет небес,

медные полушки, хитрые игрушки, -

бросил наши души и исчез.

Заживем мы шире, а в своей квартире

дважды два - четыре, без затей,

и ковры пейзажей из стихов навяжем,

и поставим стражу из детей.

И от этой рамы, кавалеры, дамы,

больше никогда мы не уйдем,

а потом с годами будем в этой раме

появляться сами ясным днем.

1980

Все в порядке, все нормально,

если в сердце перебои,

и опять пусты карманы,

и ни с кем не делишь боли.

Все чудесно, все в порядке,

если карта снова бита...

Кто добился жизни сладкой,

тот живет без аппетита.

Все отлично, все прекрасно,

если нет опять удачи.

Слезы льются не напрасно -

ты плати, а это сдача.

Все нормально, все отлично.

без любви живет полсвета,

и тоска твоя привычна,

как под утро сигарета.

Все прилично, все на месте,

если гнет обида плечи,

и о правде, почести

в пустоту бормочешь речи.

Все прекрасно, все как надо...

Эти горести и беды -

суть бесценнейшего клада,

зерна будущей победы.

1981

Есть порой у нас забота -

отводить навет и ложь,

если стоишь ты чего-то,

без врагов не проживешь.

Различать врагов несложно,

так на свете повелось -

чем враги твои ничтожней,

тем безудержней их злость.

Ну что за жизнь, когда кругом

одни друзья и их не счесть...

Никто не стал твоим врагом,

не заслужил ты эту честь.

Оболгут твои дороги,

кто изустно, кто строкой,

будут все твои тревоги

им на радость и покой.

Нет, друзья мои, не нужно

обижаться (век учись) -

ваша лесть обезоружит,

злоба их - толкает ввысь.

Не вестник боли и беды,

а дум высоких верный знак,

и за последние труды

награда мне - мой новый враг.

Я врагов крупнее жажду

по зубам и по уму,

мне из них понятен каждый,

я неясен никому.

Я за ними наблюдаю,

изучаю каждый шаг.

Вы, друзья, мне много дали,

вдвое больше - каждый враг.

С друзьями сдержан я подчас

и снисходителен к врагам,

я с другом ссорился не раз -

но за него и жизнь отдам.

Если враг меня похвалит

и растопит старый лед,

значит, с другом прозевали

мы ошибку, недолет.

Враг меня работать учит

и спасает от тоски.

Нет друзей верней и лучше,

чем заклятые враги.

Среди сует и передряг

нас жизнь порою вознесет...

И верный друг, и верный враг,

как два крыла среди высот.

1981

О жизнь моя, как ты мгновенна,

и как горчит твое вино!

Так будь же все благословенно,

что было в суете дано.

Благословляю каждый злак,

и сон, и раннюю дорогу,

благословляю боль и мрак

за то, что научили Богу,

и строки плотные страниц,

где спрятана премудрость рода,

Добро и Зло - модель частиц

в полях анода и катода.

И воспеваю каждый день,

что прожит искренне и скромно,