Александр Дольский - Стихотворения

Сотворил пейзажи Бог, но порой они не ах,

что творец решить не смог, за него сумел Ван Гог,

и озвучить те картины и леса и равнины,

снег и сумерки в горах смог нечаянно Бах.

Си, до, ля, ре, фа-диез, красный, желтый, голубой,

блеск и формула небес, что возникла над тобой.

Звука, цвета, волны, волны - только слушай и смотри,

слух и зренье переполнят и укроются внутри.

Ля лиловое, ре - красное, синее си, но

для сирени си прекрасно, как цвет в апельсине,

ми на милости минор не печаль - прохлада рук,

приглушенный разговор, светло-синий синий звук,

фа-фаянса камень белый, жизни соль судьбы ли, или

лишь любовь твоя ли, ты ли в до-миноре в доме белом.

Здесь вечно вечер, а у вас,

У вас бывает утро?

Вчера сменял я контрабас

На ящик белой пудры.

Я пудру высыпал на стол,

Поставил стол к окошку,

Но торопиться я не стал,

И дул я понемножку.

И белый тоненький туман

Летел все выше, выше,

И город одевал в саван,

И побелели крыши.

И слово, вырвавшись из уст,

Белело моментально.

И каждый стал, как Иисус,

Святым монументально.

И вот уж не видать ни зги,

Весь город - как известка,

у всех запудрены мозги,

И лица и прическа.

Я не запудренный один

По городу слонялся,

Хоть я отъявленный блондин,

Всем негром я казался.

Я блюзов нынче не пою,

И не играю даже,

Сменял гитару я свою

На ящик жирной сажи.

Я сажу высыпал на стол,

Поставил стол к окошку,

Но торопиться я не стал,

И дул я понемножку.

И черный тоненький туман

Летел все выше , выше,

И город одевал в саван,

И почернели крыши.

И если кто-нибудь зевнул -

Чернел внутри фатально.

И каждый стал как Вельзевул

Грешить монументально.

Я не засаженный один

По городу слонялся,

Хоть я отъявленный блондин -

Всем негром я казался.

Облетает моя голова

Как листвяная медь к Ноябрю.

Предо мною царица Нева

Мерно сводит мосты на зарю.

Есть еще река другая

По Уралу пробегает.

Золотыми берегами

Бродят редкие стада.

На Исети ставят сети

И в ночное ходят дети.

Я края родные эти

Не забуду никогда.

В бедном детстве на склоне крутом

Пробегал я не раз за игрой

Зачумленный ипатьевский дом,

Старый храм над зеленой горой

Эти улочки кривые,

Где в года сороковые

Доходяги тыловые

Воевали двор на двор

Где мы верили когда-то,

Что страна не виновата

И погибшие солдаты

Только боль, а не укор.

Весь достаток надежды излишек

Нам дарила родная страна

И невинны забавы мальчишек

Были в рабские те, времена.

В Екатеринбурге старом

У Озерного базара

Променял я на гитару

Свой заветный малахит

Я отдал Зеленый камень

За общение с богами

Память сердцем и руками

Эту музыку хранит.

Убирайся! Как же мне ты надоел.

Собирайся, у меня так много дел.

О, сколько же я терпела тебя,

Убирайся пока цел.

Михайло...

Hо-но если ты появишься опять,

Hо-но если попытаешься обнять --

По шее крутой получишь, друг мой,

Убирайся спать домой!

Михайло...

Hо-но еcли ты забyдешь обо мне,

Hо-но еcли, ты отпpавишьcя к жене --

Тебе отомщy, отомщy так и знай,

Убиpайcя cпать в cаpай!

Михайло...

Hо-но если позабудешь ты меня,

Hо-но если ты уйдешь хоть на два дня,

Тебя разыщу на кромке земной.

Да, вот так-то, милый мой.

Михайло...

Женщины есть только двух категорий:

Женщины ждущие,

И те, кого ждут.

Если бы мысли было слышно

Людям на счастье, а может на горе

Задохнулись бы улицы в женском хоре,

Молящем о любви,

Затихающим где-то вдали,

Звенящим и там и тут.

Так что, на самом деле,

Все женщины ждут

И те, которых ждут.

И я ушел, как все уходят.

Не в дождь ушел, и не в метель,

Не так давно ушел, но вроде

Нашел я нынче свой апрель.

И написал: - "Ты знаешь, мама,

Здесь правда север, край суров.

Но мой апрель такой упрямый,

Не тает он от теплых слов",

Но лишь морозными ночами,

Я стал просить: - "Ну тай, ты, тай",

Как зашептал апрель ручьями

И превратился в месяц май,

Но май-то мне совсем не нужен,

Ведь я апрель хотел найти,

И вот опять по майским лужам

Куда-то должен я идти,

Уж пройдено дорог не мало,

Через рассветы и росу

И я пищу: - "Ты знаешь, мама,

Люблю я летнюю грозу",

Но вот гроза отхохотала,

Теперь другую жди, чудак,

Веселья на земле так мало

И потому она вот так,

Береза стонет как русалка,

Запутавшись в сетях ветров,

А ветры на зеленых санках

Летят и плачут в сотню ртов,

Береза, ты, моя береза

Не плачь, не лей свой сладкий сок,

Вот говорят, что баба с возу -

И веселее конь идет.

А воз не под гору ни в гору,

И конь не слушает меня,

Я в темноте пойму не скоро,

Что нет уже давно коня,

Не нужно, мама, не печалься,

Такого слова нет: обман.

Я нынче с ветром обвенчался,

А шафером позвал туман.

Развеет ветер все туманы,

А сам упляшет - и не жди.

И напишу тебе я, мама,

"Люблю осенние дожди".

Идет человек по пустыне,

Идет по тайге человек,

Купает он в зорях ресницы густые,

И смотрится в зеркало рек.

Припев: Где прошел он -

Там всегда

Остаются города.

И в дороге, и в дороге

Он по всей земле готов

Понастроить городов.

Взвалив на соленую спину

Свой немудреный уют,

Шагает он дальше,

Спокойный и сильный

И слышит, как ветры поют.

О, пьяница!

Твое лицо, и не красиво, и не вечно.

Оно подарено отцом,

Вино произвело увечье.

В нем ни ума, ни силы нет,

И нет порывов вдохновенных,

Не вздумай множить свой портрет,

Производя неполноценных.

Быть может, женщина тебя

К себе пустила бы на ложе,

И ты, любя иль не любя,

Любить бы согласился тоже.

Но Бог храни тебя и впредь

Ребенка от тебя иметь.

Из чего только сделаны мальчики?

(Англ. нар. песня)

Из чего только сделаны пьяные?

Из гримас от сивух окаянных,

из стаканов граненых и грязных,

из ругательств и окриков разных,

и из запахов винных и водочных,

из хвостов и головок селёдочных,

из скандалов, развода, предательства,

ненадёжности, ссор, надругательства.

Из чего только пьяные созданы?

Из блужданий по городу позднему,

подозрительности недоверия,

из аптеки и из парфюмерии,

приставаний и драк с поножовщиной,

алиментов, тоски безотцовщины,

из забытого начисто отчества,