Александр Дольский - Стихотворения

бывает часто соль земли.

Итак, игра...

в ее ловушки

влечет успех и манит слово.

Но в ней любовь и жизнь основа,

а остальное все игрушки.

Порой, казалось, со стеной

вели беседу мы измучась,

но все ж благословенна участь,

когда держава за спиной.

И чем судьба порою круче,

тем жизнь тревожней и полнее.

А сердце, чем оно больней,

тем роль свою честнее учит.

Ищите ветра в поле, закатов по утру,

И облегченья в боли, и трезвость на пиру.

Ищите оправданья вслед будущей вины,

В приметах и гаданьях - науку старины.

В садах Семирамиды ловите снегиря,

Забудьте все обиды в начале января.

Ищите в лица старых прозренья тишину,

И в маленькой гитаре огромную страну.

И в перелете птичьем оседлости покой,

И в правилах приличий - жестокости людской.

Ищите в исключеньях законов высший знак,

Ищите в заточеньях искателей-бродяг.

И звуки клавесина и яростный биг-бит,

Ищите в светло-синем, где красное горит.

Ищите в плоти плотной начало всех искусств,

И пробуйте полотна на запах и на вкус.

Себя во всем ищите, кляня, а не любя.

Найдя - затрепещите, поняв, что не себя.

Распустила волосы дальняя гроза,

Я пришел в неволю сам,

Серые глаза.

Облаками белыми плачет синева,

Яблоками спелыми падают слова.

Припев: Научили голубя над землей летать,

Золотую голову некуда девать.

Застилает черным ночь голубую высь.

На зеленых санках прочь

Ветры унеслись.

Разойтись - не встретиться, здравствуй и прощай,

В желтом блюдце месяца стынет звездный чай.

Я был чиновником когда-то

Давным-давно, давным-давно,

Имел убогую зарплату,

На хлеб хватало и вино.

Не тем чиновником, конечно,

Что власть имеют и доход,

А нищим, маленьким и грешным,

Как весь народ, как весь народ.

Я перекладывал бумажки,

Не понимая в чем их суть

Тоскливо это, но не страшно, -

Таков мой путь, таков мой путь.

Я вспоминаю эти годы

Не без раскаянья и слез,

Не знал я, право и свободы, -

Вот в чем вопрос, вот в чем вопрос.

Меня с пеленок научили,

Что я, советский человек,

И не должно быть или-или,

И так на век, и так на век.

Я был шутом, я был холопом,

У пролезающих на верх,

Смирился, и ушами хлопал, -

Таков мой век, таков мой век.

Кончины, взятки и реформы

Меняли весь иконостас,

Я пережил такие штормы,

Увы, не раз, увы, не раз.

И каждый новый искуситель

Над нами вел эксперимент,

И начиная, как целитель,

Ломал, курочил инструмент.

И понял я, что в средних сферах,

Беря пример с высоких сфер,

Заводят средние аферы,

И низшим подают пример

Официальные кокотки

Мужской имеют чин и вид,

Не то, что ловкие красотки,

Что за валюту ловят СПИД.

На них теперь заводят дело,

Но заклейменные судом,

Они торгуют личным телом,

А не общественным добром.

Не совестью, не должностями

И не доверием людей,

Не оскопленными вестями

Из-за кордона, из полей.

Я был чиновником, но как-то

Имел с начальством тет-а-тет

Оно не любит этих фактов,

Как осквернение побед

Оно сказало: "Правды ищешь,

Найдешь - она тебя убьет.

Будь рад, имея кров и пищу,

Как весь народ, как вес народ."

И я хожу с ружьем у склада,

Смотрю на звездный небосвод,

И понимаю все, как надо,

Как весь народ, как весь народ.

В красавицу Мэри всем сердцем влюблен

К отцу с этой вестью направился Джон:

"Отец раздели мою радость со мной --

Назвать собираюсь я Мэри женой!"

У юноши взор нежной страстью горит,

Но сыну со вздохом отец говорит:

"За матерью Мэри лет двадцать назад

Ухаживал я, сознаюсь, виноват.

Ты свадебных планов, сыночек, не строй -

Тебе, ведь, приходится Мэри сестрой.

"Ужасным известьем таким поражен

Два месяца был в огорчении Джон.

Но Клару увидел и так полюбил,

Что все огорченья свои позабыл.

С веселым лицом он приходит к отцу:

"С любимою Кларой иду я к венцу!"

"Опять неудача", - ответствует тот.

"Пошел уж с тех пор девятнадцатый год.

Короче, открыть мою тайну пора:

И Клара, увы, тебе тоже сестра".

Ужасным известьем таким поражен

Полгода от девушек прятался Джон.

Но Кэт он увидел и так полюбил,

Что все огорченья свои позабыл.

Одна лишь забота тревожит его:

Вдруг снова отыщет папаша родство!

И матери все рассказав про отца

"Так что же мне делать?!" - вскричал он в сердцах,

Ужели бежать из родного села?"

Сыночек расстроен, а мать весела:

"Женись на ком хочешь, сынок, ничего.

Не слушай отца, ты, ведь, сын не его!"

Сперва нарисуйте клетку с настежь раскрытой дверцей,

Затем нарисуйте что-нибудь красивое и простое,

Что-нибудь очень приятное и нужное очень для птицы.

Затем в саду или в роще к дереву плотно прислоните,

За деревом этим спрячьтесь, не двигайтесь и молчите.

Иногда она прилетает быстро, и на жердочку в клетке садится,

Иногда же проходят годы, и нет птицы.

Не падайте духом, ждите.

Ждите, если нужно годы,

Потому что срок ожидания, короткий он или длинный -

Совсем не имеет значения для успеха Вашей картины.

Когда же прилетит к Вам птица, если только она прилетит,

Храните молчание, ждите, чтобы птица в клетку влетела.

И когда она в клетку влетит тихо кистью дверцу заприте,

И, не коснувшись ни перышка осторожно клетку сотрите.

А затем нарисуйте дерево, выбрав лучшую ветку для птицы,

Нарисуйте листву зеленую, свежесть ветра и ласку солнца,

Нарисуйте звон мошкары, что в горячей листве резвится.

И ждите, ждите затем, чтобы запела птица.

Если она не поет - это плохая примета,

Это значит, что Ваша картина совсем никуда не годится.

Но если птица поет - это хороший признак,

Признак, что Вашей картиной можете Вы гордится,

И можете Вашу подпись поставить в углу картины,

Вырвав для этой цели перо у поющей птицы.

Какие видите вы сны,

Как вы живете, кто вас нянчит?

А я все жду и жду весны,

И не могу я жить иначе.

Пусть я понять вас не умел,

Но разлюбить не в силах Вас я.

Стареем мы от дел, от дел.

И любим горше и прекрасней.

Прощайте, есть всему конец,

Но жизнь идет, и слава богу,

Что я дурак, а не подлец.

В дорогу, дураки, в дорогу.

Мы не видались скоро год,

Неверны Ваши предсказанья.

Не избавленье от забот

Разлука с Вами - наказанье...

Качанье, качанье, качанье,

Проклятие, благословенье.

Минуты молитвы в молчанье,

Спасительные мгновенья.