Рахель Блувштейн - Переводы стихов Рахель

во сто крат.

Перевод М. Яниковой

Она его по имени зовет,

Голос — привычный выдох,

А я на свой не положусь,

Чтоб не выдал.

Она идет повсюду рядом с ним,

Всегда — на его пути,

А я сижу в вечерней тьме,

Взаперти.

На пальце у нее горит кольцо

Золотое, слепящее глаз,

А железные цепи мои прочней

Во сто раз!

1926, Тель-Авив

Перевод В. Лазариса

/Перевод М. Яниковой/

Различишь ли зов из своей дали,

различишь ли зов,

как ни страшна даль?

Он рыдает в сердце, в душе болит

и благословляет сквозь все года.

Через мир огромный ведут пути

и, сойдясь на миг, разойтись спешат,

и своей потери не обрести,

и стопы усталой неверен шаг.

Может статься, смерть стоит за дверьми,

и прощальных слез пора подошла,

но тебя — и в самый последний миг

буду ждать, как Рахель ждала.

Перевод М. Яниковой

* * *

Раны пред вами свои обнажать,

золото горечи — полную чашу! —

на сострадание ваше сменять

и на презрение ваше?

Вам предназначен — презрительный смех.

Силы собрав, проявлю я отвагу

и обозначу границу для всех:

"дальше — ни шагу!"

* * *

Вновь эти строки перед взором предстают:

лист пожелтевший смят,

его чернила, выцветая, создают

былого аромат.

О чары памяти, о властная рука,

касания тепло!

Вот подан знак — и что-то вдруг издалека

вплотную подошло.

Перевод М. Яниковой

* * *

Так нежны, так чудесны объятья твои —

убаюкают, грусть унесут.

К лону милой земли приравняю я их,

ибо ужас не властвует тут.

Только женщина я! Как могу я одна?

И лоза, что к вершине ползет, —

без родного ствола ослабеет она

и, как я, на землю падет.

* * *

"Мы как два волка плясали на цепи,

и это мы называли любовью."

И.Эренбург

"Поставь меня печатью на сердце своем... "

Песнь песней

Пусть слиты губы, но сердца разделены,

сердца терзает страх.

В одних и тех же — волей рока — мы должны

плясать цепях.

Степным волкам лишь слышно, как звенят

их цепи — не дано им различать

молитвы и мольбы: "поставь меня

на сердце, как печать... "

* * *

Уходят силы прочь.

Так постарайся мне помочь,

попробуй мне помочь!

Стань мостиком над пропастью тоски,

над бездной дней,

и постарайся мне помочь,

помочь душе моей.

Стань деревом, ручьем — в краю,

где тени нет и вод.

Попробуй мне помочь!

Ночь длится,

и далек восход.

Стань вестью радостной, лучом в ночи,

стань хлебом из печи!

* * *

Силы мои уходят и явно уже не те —

Будь же добрым ко мне, будь же добрым ко мне!

Будь мостом над бездной печали, над печалью дней в пустоте.

Будь же добрым ко мне, будь же добрым ко мне! Дай от души своей.

Будь опорой сердцу, будь древесной тенью в середине пустыни сей.

Будь же добрым ко мне! Ночь такая долгая и нет в ней зари неимущим.

Будь же мне светом чуть-чуть заметным, радостью будь нежданной.

Будь же хлебом моим насущным!

Перевод А. Кобринского

* * *

О, как мой дух ослаб, скорей мне руку дай!

Молю, не покидай, молю, не покидай!

Стань мостиком моим через пучину дня,

Опорой будь в тоске, не оставляй меня!

Стань деревом моим, стань кроной надо мной,

Пусть тень твоих ветвей утихомирит зной...

А если ночь, согрей хоть капелькой огня...

Ты мой насущный хлеб, не покидай меня!

Перевод Л. Друскина

/Перевод М. Яниковой/

Ни славословья,

ни возвышенной строки

не посвящала я тебе,

моя земля.

Лишь дуб посажен мной

на берегу реки,

лишь мной протоптана тропа

в твоих полях.

Я знаю, мать моя, —

и в том сомненья нет,

что скромен дар тебе

одной из дочерей:

лишь возглас радости,

когда прольется свет,

лишь слезы скрытые

над бедностью твоей.

1926, Тель-Авив

Перевод М. Яниковой

Наша кровь едина и души,

ее голос во мне поет.

Праматерь Рахель, пастушка,

пасла Лавана скот...

И поэтому дом мне тесен

и город ко мне суров —

никогда не забыть ее песен

для пустынных ветров.

Мне другой хранитель не нужен,

кто-то путь указал мне рукой, —

это память хранит мою душу

и покой.

Да, кровь ее в крови моей

И песня в песне неустанной.

Рахель, пастушка стад Лавана,

Рахель, праматерь матерей.

И потому мне тесен дом.

За город — там пастушки пели,

Там трепетал платок Рахели

В пустыне, на ветру сухом.

Иду с котомкою своей.

Дорога знойная пылится,

В босых ногах моих хранится

Вся память тех далеких дней.

Перевод Я. Хромченко

Я всем довольна! Теснота

поможет мне мечтать о дали,

и есть у осени цвета

любви и золотой печали.

Стихов прекрасные цветы

взрастают из тоски нетленной,

а золотой песок пустынь

летит с горы Нево священной.

Перевод М. Яниковой

Это слабое тело,

это сердце, что полно печали такой —

станут прахом земным они чуть погодя,

частью почвы, и с нею дождутся дождя,

и, смеясь, взлетят высоко.

С благодатным дождем я прорвусь к небесам —

через почву пройду,

стены гроба поправ,

и тогда загляну прямо зною в глаза

я глазами трав.

Перевод М. Яниковой

Эта слабая плоть,

Это сердце печальное —

Это

Превратится в крупицы земли плодоносной

И в зной,

Пробудившись, возжаждет

Веселой струи водяной.

И потянется ввысь,

И пробьется к весеннему свету.

Напитавшись дождем,

Я воспряну, я вырвусь на волю

Из могилы глубокой,

Сквозь комья земли полевой,

И увижу я небо —