Николай Белоцветов - Небесный хор

Без упрека… Покорно… Но пойми же — навеки, навеки!..
И, как облак, растаяв в голубой колыбели зари,
Где смежают светила величавые бледные веки,
И дрожат их ресницы, и доносится голос: — Умри!.. —

Без упрека… Покорно… Как прохладен заоблачный воздух!
Как безветренно сердце! И как близок, как близок твой час!..
И текут по ланитам золотые падучие звезды,
И скорбит бесконечность в мириадах заплаканных глаз.

И тогда в холодную могилу
Опустили солнце, и тогда
Ветер пел гнусаво и уныло
Над хрустальным зеркалом пруда.

И тогда, содрав с себя одежды,
Охал дуб, молясь за упокой,
И, простясь с последнею надеждой,
Ввысь грозился старческой рукой.

И тогда луна не восходила,
И тогда по зябнущим полям,
Чуть виясь, из звездного кадила
Голубой курился фимиам.

Ни к чему!.. Напрасно!.. Невозможно!..
Но душа не хочет этих слов,
Этих слез надломленности ложной!
И закат по-новому суров.

Облака, скрывающие звезды,
Скрыть не могут вестников благих.
Свод высок, хрустален горный воздух,
И прибой торжественен и тих.

Как песок в прилива час прекрасный
Зыбью строк исчерчена тетрадь.
Мир поет. Молитвы не напрасны.
И душа не хочет умирать.

Что-то душой забыто,
Только не знаю — что,
А все, что ей открыто,
Все это — не то, не то…

Увы!.. Позабыто что-то,
Да как догадаться — что!
Никто не поймет заботы.
Заботы моей, никто!

Может быть, ангел нежный
Коснулся души во сне…
Может быть, ветр прибрежный
В дверь постучал ко мне…

Может быть, все, что было,
Может быть, все, что есть…
Вот и ловлю уныло
Дрогнувшим сердцем весть.

Да, что-то душой забыто,
Только не знаю — что,
А все, что ей открыто,
Все это не то, не то…

Разуверение… На бездыханном лоне
Безвольной бабочкой свисают паруса.
Слагаются в ладью покорные ладони.
В потупленных глазах вечерняя роса.

Как долго плыли мы к изменчивой Авроре!
Как много призраков в неверной глубине!
Но сердце сетует. Его снедает горе
По том утерянном, по том ушедшем дне.

Увы!.. Поверьте же, что молодость обманна,
Что поздней осенью правдивей зреет стих,
И есть в Послании седого Иоанна
Три слова Вечности. Вы помните ли их!..

В дубовом иль просто сосновом?
О, сердце, не все ли равно!..
Возможно ль беспомощным словом
Объять, что душе суждено,

Возможно ли смертным помыслить
О том, что случится потом!
Возможно ли звезды исчислить,
Постичь серафический гром!..

Возможно ли твари ничтожной
Вступить на тот огненный путь!..
Одно только сердцу возможно:
Пропеть и навеки уснуть.

Грусть, широкая как Волга…
Все мы смертны. Ну, так что ж!..
Слишком горестно и долго
Все о смерти ты поешь.

Посмотри, как над равниной
Занимается заря!
Посмотри, как журавлиный
Пояс кружится, паря!

Счастлив будь, как эти птицы!
Вместе с ними улети!..
Хорошо порой грустится,
Хорошо дремать в пути.

Хорошо играть в мажоре,
Хорошо любить и сметь.
Да, но как же наше горе?..
Да, но как же, как же смерть?..

Чем я сердце успокою?
Чем тревогу превозмочь?
Смерть стучит мне в грудь клюкою,
В грудь клюкою день и ночь.

Ты живешь, поешь и дышишь,
Но бегут, текут часы.
Взмахи маятника слышишь?
Слышишь грозный звон косы?

Слышишь, слышишь, как стучится
Прямо в сердце смерть твоя,
Как томится в клетке птица,
В прутья крыльями бия?

Смерть в твое стучится сердце,
Сердце-птица рвется прочь.
Распахни пошире дверце!
И умчится птица в ночь.

Дух-Орфей, Ты снова в преисподней,
В хороводе призрачных теней.
С каждым днем все шире, все свободней
Ты поешь в груди моей, Орфей!

Для Тебя, о, песнопевец мира,
Я раскрыл, как встарь, свою тетрадь.
Ты во мне, и плоть моя лишь лира,
На которой призван Ты играть.

И прозвучало вдруг: «Восстань!»
И всколыхнулся сумрак зыбкий,
И Кто-то сжал мою гортань,
Как музыкант сжимает скрипку,