Римма Казакова - Женщина, вечная девочка… (сборник)

У речки женщина стояла,

белье в речке полоскала.

Полоскала,

полоскала,

полоскала –

как ласкала.

А лето доброе такое –

хоть погладь его рукою!

И к руке прилипнет ласка,

как к реке прилипла ряска.

А эта женщина стирает,

она руки в кровь стирает.

Ей бы ласки,

ей бы ласки,

ну а ласки –

только в сказке.

Да и зима катит в салазках,

а значит: забывай о ласках!

Будет лес – как голый веник.

Да только женщина всё верит.

Да только речка всё играет!

А в речке женщина стирает.

Белье крутит,

воду мутит,

ждет того,

чего

не будет…

М. Светлову

Веселый флаг на мачте поднят –

как огонек на маяке.

И парус тонет,

и парус тонет

за горизонтом вдалеке.

А по воде гуляют краски,

и по-дельфиньи пляшет свет…

Он как из сказки,

он как из сказки,

таких на свете больше нет.

А море вдруг приходит в ярость –

такой характер у морей.

Куда ты, парус, куда ты, парус,

вернись скорей, вернись скорей!

Но парус вспыхнул, ускользая,

и не ответил ничего.

И я не знаю,

и я не знаю:

он был –

иль не было его…

Это – старая сказка.

Это – вечная радость и боль.

Хоть давно это было,

но не канула в Лету она.

Без сомненья и страха

крикнул мальчик, что голый – Король! –

и прозрели все люди,

и упала с их глаз пелена.

Ах, сколько голых королей!

Но почему подчас милей

нам ложь?

А голой правды мы не любим!

Но мальчик маленький придет,

он не слукавит, не соврет –

и сразу все понятно станет людям!

Это – старая сказка…

У мальчишки в ней – трудная роль.

Но наивное сердце

все еще не обучено лжи.

А для многих – как подвиг,

всем поведать, что: голый – Король!..

Почему так покорно

они сдали свои рубежи?

Как прекрасно, что все же

только правда – всесильный пароль!

Ну а если отступит,

если в чем-то уступит она, –

пусть, как маленький мальчик,

скажет сердце, что: голый —

Король! –

и прозреют все люди,

и с их глаз упадет пелена!

Женщина, вечная девочка!

Все ты на что-то надеешься.

Падает, падает денежка

решкой или орлом.

Женщина, вишенка, неженка!

Ждешь своего неизбежного.

А не дождешься – конечно же,

счастье найдешь потом.

Нужен всего глоток

нежности и участья…

Поздняя женщина,

поздний цветок,

позднее счастье!

Молодость, время наивное,

все называет по имени.

Тихими блестками инея

зрелость приходит к ней.

Сердце, ты многое вынесло,

но, как тропа ни извилиста,

ты от прекрасного вымысла

стало еще юней!

Приснись мне!..

А то я уже забываю,

что надо тебя мне любить и беречь.

Приснись,

не сердись, я ведь тоже живая!

Приснись,

прикоснись!

Можешь рядом прилечь…

Приснись мне усталым,

покорным,

тяжелым,

приснись, как горячечным грезится лед,

как снятся мужья своим брошенным женам,

как матери – сын,

как ребенку – полет.

Ну вот я ложусь, опускаю ресницы,

считаю до сотни –

и падаю вниз!

… Скажи, почему ты не хочешь присниться?

А может, я сны забываю?..

Приснись!..

И в работе, и в походе,

и за дружеским столом

повелось у нас в народе:

мы от всей души поем.

Лейся, песня, душу пестуй,

пойся вдоволь, пойся всласть.

Родила Россия песню

и от песни родилась.

Песня, ты – родные лица,

ты любовь моя и боль.

Не хочу я исцелиться, –

я хочу болеть тобой.

С песней нам светло и в грусти

и в веселье веселей.

И плывет, плывет над Русью

песня кликом журавлей.

В столичном городке

без денег и без места,

как птица, налегке,

жила одна невеста.

Какой-то бедный паж,

влюбленный идеальный,

ей предложил шалаш,

к тому же – коммунальный…

А рядом жил барон,

в «Тойоте» ездил черной,

и заприметил он

красивую девчонку.

Прикинула она

в настрое похоронном,

что будет как жена

в порядке с тем бароном.

Любовь, конечно, зла!

Любовь, конечно, зла…

Была иль не была, –

не знаешь, что найдешь с ней.

Но два ее крыла,

но два ее крыла!

Они –

всего надежней.

Была бы хороша

девчонка в бриллиантах.

Но выбрала пажа –

без средств

и при талантах.

А он не горевал,

и музыка играла…

И так он целовал,

что сердце замирало!

Спасибо вам, елки зеленые,

зеленые елки мои,

веселые, озаренные,

в иголочках горькой хвои.

Зеленые в зиму и в лето,

зеленые через года.

Я буду всегда молода!

Я с вами поверила в это.

Спасибо вам, елки зеленые,

за то, что вы – все зеленей.

За то, что счастливым масленочком

росла подле ваших корней.

Спасибо вам, елки зеленые,

За то, что ваш колер – не грим.

За то, что – эх, елки зеленые! –

по-русски в беде говорим.

Спасибо вам, елки зеленые,

за вашу высокую вязь,

за то, что свои, не заемные,

и песни, и сказки у вас.

Спасибо вам, елки зеленые,

за первую елку мою.

За то, что вас, елки зеленые,

как прежде, в лицо узнаю.

За то, что не птицы залетные –

мы этой земли семена.

И жизнь будет – елки зеленые! –

такою, какая нужна.

В который раз, неведомым томима,

опять уйдет, опять придет весна.

Она всегда проскальзывает мимо,

меняются лишь только имена.

Опять, когда б подумать хорошенько,

не стоит нарываться на скандал.

Он молод. И к тому же этот Женька

мне никакого повода не дал.

Не знаю я, прекрасно или скверно,

достойно похвалы или смешно,

и пустяку хранить умею верность:

я только раз ходила с ним в кино!

Видали вы: какое достиженье,

в кинотеатр, ах, даже не в кабак!

Но всех задвинул к черту этот Женька

с рассеянной улыбкой на губах.

А чем и зацепил меня он? Ребус!

Ни холодно мне с ним, ни горячо.

Лишь вот когда влезали мы в троллейбус,

ожег рукой, как лазером, плечо.

Быть может, у сюжета нет движенья

и жизнь от новых глупостей спасет,

но я пишу стихи «Тоска по Женьке»,

и что-то там под ложечкой сосет…