Гомер - Илиада

Парою встречных запоров и длинным смыкались засовом.
Ставши вблизи, он булыжник швырнул в середину, упершись,
Ноги удобно расставив, чтоб силы удар не лишился.
Крючья сорвал он с обеих сторон; всею тяжестью камень
Рухнул меж ними — и громко ворота кругом затрещали.

Не устояли засовы, и створы ворот растворились.
В них устремился мгновенно блистательный Гектор великий,
Видом похожий на быструю ночь, вокруг тела блистая
Грозною медью, колебля два острых копья. И никто бы,
Выйдя навстречу его не сдержал, как он прыгнул в ворота,

Разве один из бессмертных. Огнем его очи пылали.
Он обернулся к троянцам и крикнул толпе, побуждая
Всех перебраться чрез стену — и те устремились послушно.
Но между тем как одни пробирались стеною, другие
Прямо воротами шли. Побежали тогда аргивяне

В страхе к судам углубленным — и гул непрерывный поднялся.

Зевс, проводивши троянцев и Гектора к флоту ахеян,
Там их оставил одних, да воюют, страдая безмерно,
Сам же в ту пору назад отвратил свои ясные очи,
Вдаль устремил их на землю фракийцев, наездников резвых,
Мизян, кулачных бойцов, Абиян, справедливейших смертных,

И Гиппомолгов прекрасных, живущих молочною пищей.
Больше ни разу не кинул на Трою он ясного взора,
Ибо не ждал в своем сердце, чтоб кто из бессмертных явился,
Помощь желая подать аргивянам иль войску троянцев.
Но сторожил не напрасно земли колебатель могучий.

Он, изумляясь взирал с высоты на сраженье и битву,
Сидя на крайней горе Самофракии, славной лесами.
С этого места пред ним вдалеке открывалась вся Ида,
Также весь город Приама и флот быстроходный ахеян.
Там-то он, выйдя из моря, сидел, негодуя на Зевса,

В сердце жалея данайцев, троянцами сильно теснимых.
Малое время спустя, он сошел с каменистой вершины,
Быстро ногами ступая. И лес и высокие горы
Все задрожали кругом под нетленной стопой Посейдона.
Трижды шагнул он вперед; с четвертым же шагом он прибыл

В Эги, туда, где его возведенные пышно чертоги
Блещут в морских глубинах, золотые нетленные вечно.
В дом сей войдя, лошадей в колесницу он впряг быстролетных,
Меднокопытных, — вкруг них золотые разметаны гривы.
Сам золотые одежды вкруг тела надел он, прекрасный

Бич захватил золотой и, поднявшись в свою колесницу,
Быстро погнал по волнам. И немедля узнавши владыку,
Чудища моря кругом из убежищ запрыгали дальних.
Воды, ликуя, разверзлись. И, кони с такой быстротою
По морю мчались, что медная ось не касалася влаги.

Кони несли его вскачь к быстроходному флоту ахеян.
В безднах глубокого моря широкая скрыта пещера,
Меж Тенедосом и Имбром крутым в расстоянии равном.
Там лошадей он поставил, земли колебатель могучий,
Из колесницы отпряг и божественной бросил им пищи.

В то же им время вкруг ног золотые накинул им путы, —
Что ни порвать, ни расторгнуть, — чтоб ждали его возвращенья.
Сам же отправился в лагерь ахейских мужей меднобронных.
Тою порою троянцы, огню или вихрю подобны,
Вместе за Гектором шли, ненасытной пылая отвагой.

Полны смятенья и криков; они уповали, что вскоре
Флот аргивян заберут и убьют близь судов всех данайцев.
Но Посейдон, вседержитель земли и земли колебатель,
Выйдя из бездны морской, ободрил аргивян меднобронных,
Ставши подобно Калхасу и видом и голосом звонким.

Прежде других он окликнул Аяксов, и без того храбрых:
"Только тогда вам, Аяксы, спасти аргивян, коль отвага
Будет у вас на уме, а не кровь леденящее бегство.
Не опасаюсь нигде вдоль сражения силы троянцев,
Хоть удалось им толпой перейти чрез великую стену.

Всех удержать их сумеют ахейцы в прекрасных доспехах.
Только боюсь, как бы там не случилося с нами несчастье,
Где этот бешеный вождь, как огонь, выступает пред войском, —
Гектор, гордящийся тем, что рожден от могучего Зевса.
Пусть бы и вам кто-нибудь из бессмертных вдохнул теперь в сердце

Храбрость сражаться самим и другими начальствовать в битве!
Вы бы при всей его силе от быстрых судов отразили,
Если б и сам Олимпиец Зевес побуждал в нем отвагу".
Так говоря, вседержитель земли и земли колебатель
Посохом тронул обоих и крепкой исполнил их силой,

Гибкими сделал суставы, проворными руки и ноги.
Сам же, подобно тому, как с места снимается ястреб,
Ежели он над скалой недоступною взмыл, быстрокрылый,
И устремился в долину, другую преследуя птицу:
Так Посейдон, колебатель земли, удалился внезапно.

Первым меж ними узнал его сын Оилея проворный.
Тотчас он слово сказал Теламонову сыну Аяксу:
"Верно, Аякс, кто-нибудь из богов на Олимпе живущих,
Образ провидца приняв, нам сражаться велел пред судами,
Ибо то не был Калхас, прорицающий птицегадатель.

Сзади его я узнал, когда он уходил, по движенью
Голеней легких и ног: без труда узнаваемы боги.
И у меня же в груди встрепенулось любезное сердце;
Больше, чем прежде оно захотело сражаться и биться.
Ноги горят подо мной, а вверху так и движутся руки".

И, отвечая на это, Аякс Теламонид промолвил:
"И у меня за копье ухватилися мощные руки.
Сила разлилась по телу, а ноги внизу так и ходят.
Страстно хотел бы теперь я сражаться один с Приамидом,
С Гектором славным, хоть сам он горит ненасытной отвагой".

Так в это время они обращались друг к другу со словом,
Радуясь бранному пылу, что в сердце вдохнул им бессмертный.
А вседержитель земли, между тем, ободрял тех данайцев,
Что позади, подле быстрых судов отдыхали душою.
От непосильных трудов их усталые члены ослабли,

Горе терзало их сердце, с тех пор как они увидали,
Что чрез великую стену толпой перебрались троянцы.
Слезы, при виде троянцев, у них под ресницами лились,
Ибо казалось ахейцам, что не избежать им несчастья.
Но Посейдон, чуть явился, легко ободрил их фаланги.

Раньше других он к Леиту и Тевкру пошел, побуждая,
Также к бойцу Пенелею, к Фоасу, к вождю Деимиру
И к Мериону, равно к Антилоху — зачинщикам в битве.
Их побуждая к сраженью он слово крылатое молвил:
"Стыд, аргивяне, бойцы молодые! На вас-то всех больше

Я уповал, что, сражаясь, вы быстрый нам флот отстоите.
Если ж и вы от опасной войны воздержаться решили,
Знать наступил уже день, когда нам от троянцев погибнуть.
Боги! По истине, чудо великое вижу глазами,
Страшное, — я никогда не гадал, что оно совершится!