Гомер - Илиада

Вместе с товарищем брани, покрытого светлою медью,
Кинулись все на него, побуждая друг друга, троянцы,
И пред кормами судов завязалась всеобщая свалка.
Точно гроза налетает, дыханьем гонимая ветров,
В день, когда пылью густой покрываются всюду дороги,

Ибо с грозой подымается облако праха:
Так разразилось сраженье на тесном пространстве, где мужи
Острою медью друг друга в толпе умерщвлять порывались.
Поле жестокого боя щетинилось множеством копий,
Длинных, пронзающих тело, могучими сжатых руками.

Очи слепило сияние меди на шлемах блестящих,
Ярких щитах и старательно чищенных панцирях светлых.
В битву ряды подвигались. И только безжалостный сердцем
Мог бы на труд их взирать беззаботно, душой не терзаясь.
Но Посейдон и Зевес, всемогущие Кроноса дети,

Оба с различною целью, героям готовили горе.
Зевс порешил Приамиду победу послать и троянцам,
Чтобы Ахилла вознесть, быстроногого сына Пелея.
Он не хотел аргивян погубить совершенно пред Троей,
Только Фетиду почтить пожелал с ее сыном отважным.

А Посейдон ободрял аргивян, среди битвы вращаясь,
Тайно из моря седого возник, негодуя на Зевса,
В сердце жалея данайцев, троянцами сильно теснимых.
Хоть одного они оба и рода и племени были,
Только Зевес из них первый родился и больше изведал.

Вот почему Посейдон, не решаясь на явную помощь,
Тайно всегда появлялся в рядах, уподобившись мужу.
Так, завязавши узлом, над войсками они протянули
Крепкие сети, — они неразрывны и неразрешимы, —
Сети войны и раздора, у многих расслабив колени.

Тою порой, предводя аргивян, хоть седой вполовину,
Идоменей налетел на троян и навел на них ужас.
Отрионея убил он; тот в Трою придя из Кабеса,
Только в последнее время прельстился военною славой.
Сватал Приама он дочь, всех прекраснее видом, — Кассандру.

Он без приданого деву просил, да к тому ж похвалялся
Подвиг великий свершить — всех прогнать аргивян из-под Трои.
Старец Приам согласился и дочь обещал ему в жены.
Вот почему он сражался, царя обещанию веря.
Но Девкалид заприметил бойца, выступавшего гордо,

Светлое бросил копье и попал: острие угодило
В среднюю часть живота, не задержано медной бронею.
Шумно он грохнулся в прах, и герой, похваляясь воскликнул:
"Отрионей, выше прочих тебя почитать буду смертных,
Если ты вправду исполнишь все то, что свершить похвалялся

Сыну Дардана Приаму; тебе ж свою дочь обещал он.
То же и мы обещаем — и все нерушимо исполним.
Из дочерей Агамемнона ту, что лицом всех прекрасней,
Из Арголиды сюда приведем и дадим тебе в жены,
Если поможешь ты нам Илион многолюдный разрушить.

Следуй же быстро за мной, заключим на судах мореходных
Брачный с тобой договор, ибо свекры и мы не скупые".
Так говоря, его за ногу взял и повлек через битву
Идоменей. Но за тело явился заступником Азий,
Пеший идя пред конями; они у него за спиною

Тяжко храпели, — возница держал их все время вплотную.
В Идоменея он метил, но тот, поспешив нападеньем,
В шею внизу подбородка пронзил его медью навылет.
И повалился он в прах, точно дуб или тополь сребристый
Или прямая сосна, если, брус корабельный готовя,

Плотники их на горе вновь отточенной срубят секирой:
Так распростертый он пред колесницей лежал и конями,
Тяжко хрипя и хватаясь за землю, облитую кровью.
И у возницы его помутилось в то время сознанье:
Не догадался он вспять повернуть лошадей, чтоб избегнуть

Вражьей руки. И тогда Антилох, непреклонный в сраженьи,
В тело сразил его светлым копьем. Острие угодило
В среднюю часть живота, не задержано медной бронею.
Тотчас он дух испустил и с прекрасной упал колесницы.
А лошадей Антилох, сын отважного Нестора старца,

Быстро погнал от троянцев к ахейцам в прекрасных доспехах.
Тою порой Деифоб, полный грусти по Азии павшем,
К Идоменею приблизясь, копье медносветлое бросил.
Идоменей же, увидев его, от копья уклонился,
Ибо успел оградиться щитом равномерно округлым,

Светлою медью покрытым, воловьей обтянутым кожей,
Плотно к руке прикрепленным при помощи двух рукоятий.
Весь под щитом он собрался, и сверху копье пролетело,
Только по краю скользнув; глухо щит зазвенел от удара.
Но не напрасно копье из тяжелой руки полетело,

А Гипсенора сразило, владыку мужей Гиппасида,
В печень, внизу от брюшной перепонки, расслабив колени.
Громко тогда закричал Деифоб, похваляясь базмерно:
"Истинно Азий лежит отомщенный. Теперь утверждаю,
Он, хоть спустился к Аиду, кто крепко врата охраняет,

Все же в душе веселится; ему я попутчика выбрал".
Так он хвалился — и больно ахейцам от слов его стало,
Всех же больнее он сердце бойцу уязвил Амфилоху.
Но, и печалясь, герой не покинул убитого друга,
Но подбежал и блестящим щитом приукрыл, охраняя.

И, поместившись за ним, тотчас двое товарищей милых,
Эхия сын Мекистей и Аластор, герой богоравный,
Подняли труп и к судам понесли, безутешно стеная.
Идоменей же, отвагой дыша, порывался, как прежде,
Или кого из троянцев окутать подземною ночью,

Или упасть самому, от ахеян беду отвращая.
Тою порою любимого сына царя Эзиета
Он полководца убил Алкафоя, Анхизова зятя.
Был он на старшей женат его дочери Гипподамии,
Страстно любимой отцом и почтенною матерью в доме.

Ибо она красотою, умом и искусством в работах
Всех затмевала в кругу своих сверстниц; поэтому в жены
Взял ее мощный герой, знаменитейший в Трое пространной.
Ныне его Посейдон усмирил под рукой Девкалида,
Ясные очи затмил и сковал благородные члены.

Он не успел ни назад отскочить, ни избегнуть удара.
Гордо стоящим, как будто колонна иль тополь высокий,
В самую грудь поразил его светлым копьем заостренным
Идоменей благородный, пробив на груди Алкафоя
Медный хитон, отвращавший доныне от тела погибель.

Ныне, разрезан копьем, он глухое издал дребезжанье.
Шумно свалился герой, лишь вонзилось копье ему в сердце,
Что трепетало еще и дрожать острие заставляло.
В сердце копье ослабело, — орудье могучее брани.
Идоменей той порой закричал, похваляясь безмерно:

"Что, Деифоб, неужель назовем мы достойным возмездьем
Смерть одного за троих? Ты недавно так громко хвалился.
Лучше, несчастный, ко мне выходи ты в оружьи,
Чтоб убедиться каков я пришел к вам, потомок Зевеса.
Ибо Зевес породил охранителя Крита Миноса;