Ирина Маркова - Стихотерапия

Время для всех и всегда спешит,

По морю жизни плывя кораблём,

Будь ты – зулус, русак или жид?

Будь ты синицей иль журавлём,

Будь ты коровой, отарой овец,

Стадом безмолвным иль вожаком,

Перед тобою поэт-певец,

Выкатит строк рифмованных ком.

Будучи кем-то из тех овец,

Заполонивших холмы и поля,

Осознаёшь: Мартышкин – творец,

Об откровеньи его моля.

И подбирая любой предлог,

Истины ждёшь, развеявши мрак,

Осознавая, что он – Пророк,

А ты всего лишь жид иль русак.

И коль ты понял: Мартышкин – Бог,

Зачем тебе имя других творцов?

И миллионы церквей, синагог

Или мечетей, в конце концов?

Ведь винограду верит лоза,

А не поверит – так быть беде.

Как по иконе течёт слеза

По белоснежной его бороде.

Верь – откровенье в устах дрожит,

В жизнь он играет, как в волейбол,

Будь ты зулус, русак или жид,

Будь ты татарин или хохол.

Этот божественный солнечный свет,

Что бы священники ни говорили,

Сто пятьдесят миллионов лет

Сиял исключительно для рептилий.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

И, управляя планетой всей

Все эти миллионолетние эры,

Господь обходился без церквей,

Без верующих и без веры.

Он сам, полагаю, имел, тогда

Чешуйчатый гребень вдоль хребта.

Да, управляя планетой всей

Во все эпохи и времена,

Господь не сразу создал людей,

Когда же создал, Он дал сполна

Им чувства, разум и средь светил

Под ясным небом Свой Райский Сад,

Адаму с Евой его открыл,

Чтоб жили много веков подряд

Среди гармонии без церквей,

Но чистая вера грела сердца,

И чистым голосом соловей

Воспел в Эдеме Бога-Отца.

Пока любили цветущий край,

И сердце власти не восхотело,

Адам и Ева имели рай

И без изъянов душу и тело.

Средь птиц, порхающих меж ветвей,

Средь райских роз и цветущих лилий

Явился однажды коварный змей —

Самый коварный из всех рептилий.

С тех пор свою змеиную власть

Он навязал всем людям без веры,

Дав им возможность нещадно пасть

В разные годы, века и эры.

…Ещё весной поёт соловей,

В сердцах разгоняя неверья мрак,

Господь обходится без церквей,

Вот только людям нельзя никак.

И если змею следовать впредь,

Забывши про скорбный путь Христа,

Люди всегда рискуют иметь

Чешуйчатый гребень вдоль хребта.

Последний буду я каналья,

Себе такого не прощу.

Когда сегодня, в день Натальи,

Тебе стихов не посвящу.

Прими мой стих, он свежий, новый,

Он только что из-под пера.

Написан он с любовью Вовой

В вагоне голубом метра.

… Умчалась летняя жара,

И осень наступила снова,

В вагоне голубом метра

Стихи слагал с любовью Вова,

И голубой вагон катился

Средь этой жизненной игры,

А Вова вдруг перекрестился

И молча вышел из метры.

И шёл, не внемля суете,

Вдаль от метры поэт-каналья,

Как видит – в бежевом пальте

Идёт предмет любви – Наталья.

Решил поэт купить цветы,

Пусть недешёвых, ведь не лето.

…А тень от бежевой пальты,

Как свет, зажглась в душе поэта.

И смотрит Вова обомлев,

И пронеслось в душе усталой:

«В такие польта королев

Не стыдно нарядить, пожалуй».

«Я вас любил, – сказал поэт,

Не помню кто, но вышло клёво.

И я люблю – сомнений нет —

Навеки Ваш, с любовью Вова».

Ньютон открыл закон, опережая

время,

Мы силу тяготения с тех пор

смогли постичь,

А то ходили б дурнями, когда б

ему на темя

Упало бы не яблоко – увесистый

кирпич.

Когда бы мир открытий чудных

Нам гений ни пообещал,

То нас – дремучих, непробудных —

Кто бы учил и просвещал?

Когда бы Ньютон яблок не любил,

Под яблоней не нежился б в прохладе

То б каждый из потомков дурнем был —

Мы с вами, явно, были бы в накладе.

А Ломоносов не пройди свой путь?

И обладай он тупостью и ленью,

Учились мы б чему-то как-нибудь,

О мире не имея представленья.

Коперник, Галилей – что за народ!

Какую оказали нам услугу!

Мы по земле ходили взад-вперёд,

А вот теперь мы бегаем по кругу.

А Менделеев понаоткрывал!

Бог знает что, одно мы знаем чётко:

Нам, дурням, наконец, растолковал,

Каков состав и что такое водка.

Когда б наука светом среди тьмы

Такое чудо нам бы ни открыло,

Так до сих пор и просидели б мы —

Как говорят – «не ухо и не рыло».

Познание есть дела только часть,

И на старуху может быть проруха —

Испробовав напитка б, не попасть

Нечаянно ни в рыло и ни в ухо.

Порвал ботинок, не жалей, —

Ведь ногу проколоть больней!

Ты болен – не о чем жалеть.

Гораздо хуже – умереть.

Финансы запоют романсы —

Знай, в жизни есть другие шансы,

А если потерял работу,

Цени вдвойне свою свободу.

Подруга бросила – не ной,

А лучше помирись с женой,

А если бросила жена —

Она ведь в мире не одна.

Успех приходит не всегда —

Иллюзия, а не беда.

Ты преуспел в стихах и прозе —

Считай, что ты – Владимир Розин:

На многое дадут ответы

Его «Циничные советы».

… Поздняя осень. Грани улетели.

Я обленился: валяюсь в постели.

Поздняя осень. Грачи улетели.

Я обленился. Валяюсь в постели.

Ранней весною, казалось, влюбился,

Но на свиданье идти поленился.

Мартовским днём Грабарём восхищался,

Но, по привычке, в постели валялся.

Вот уже лето почти на носу,

Шишкин и «Утро в сосновом лесу».

Как восхитителен солнечный день!

Надо бы выйти, но, кажется, лень.

Волга и с Репина лёгкой руки

Лямку тянули его бурлаки.

Мне не понятно, что в мире творится —

Видно, слабо бурлакам полениться.

Да, бурлаки, очевидно, не правы —

Мне же другая картина по нраву:

Так откровенно меня зазывали

Эти «Охотники», что «на привале».

Я согласился деньком этим летним

К ним на поляну придти, буду третьим.

Я – остывающий вулкан.

Я – не опасен.

…………………………

Три теплохода напугал,