Вадим Ковда - Живая Литература. Стихотворения из лонг-листа премии. Сезон 2010-2011

когда б одиссей не пускался путем оловянным;

и кто бы поверил в сюжет возвращенья из мертвых,

архангельским трубам, евангельским судным посулам,

когда бы не плавилась щелочь в прожженных ретортах,

когда бы луна не скользила по черным парсунам;

когда ж канцелярия штамп лиловатый проставит,

ступай хоть до края земли, до конца коридора;

и кто там, младая, пурпурными реет перстами

и склабится нагло из мглы погребального хора?

Сочельник! Горящий наплывом хвои

и канцерофобьи! о как неизменно,

кочуя щекой от плеча до колена,

мы жалуем жалкие стати твои:

…в посаде… нога не ступа… ...рожей…

да вью… Из-под крыши сбежавшая пена

скрывала потухшее веко звезды

с чудесным загибом чернильной ресницы,

чьим светом, сбегая к обрезу страницы,

упорно себя выдавали следы.

И благостен был новогодней страды

Но ярусы бус! но фольянты фольги!

архивы орехов и бронзовых шишек

сулили явленье локтей и лодыжек,

и слезы из глаз, и цветные круги…

Из темного леса гурьбой пироги,

Допустим, вселенная есть теплосеть

с пылающим льдом над местами протечек…

До пят в электрических пуговках свечек,

вся в челочках, смолках – и той облысеть

красе, ибо время обыкло борзеть,

Попомнишь под беженским пологом створ

землянки в окрестности солнцеворота;

смеркалось; в селении смолкла работа;

три старца несли упоительный вздор;

звезда-самозванка глядела в упор

Не плачь, дорогая! Все будет потом,

как сказано: баржи пойдут в караване,

набитые доверху как бы дровами

с разбитым крестцом, с обмороженным ртом —

проплыть перед праведным пересудом,

Оставь, дорогая, все кончится тем,

чем все начинается: солнцеворотом

с ослом и волом, со звездой по субботам,

с пещерой в скрещенье планетных систем.

Под елкою книжка: Жюль Верн или Брэм —

они идут с работы

на фоне заката

худые и бледные в темном

такие же бледные и истощенные

как этот слабосильный закат

они идут с работы

один за другим – словно договорившись

и никакой радости на их лицах

дождь, – по траве, – лужицам

голуби бегающие внизу, – на земле

в поисках корма

склевывают вместе с крошками

капли дождя

птицы пытаются меня перекричать

я сам с собой на бумаге

они в листве друг с другом

пытаются меня перекричать

хотя не знают обо мне

ничего

а может знают

я в одиночестве с невидимыми товарищами мыслями

скрипом пера

они возле моего балкона в листве, – в горячем воздухе

кто кого

мы одинаково принимаем этот мир

и жжем пламя нашего восторга

и никак не можем насладиться насытиться

накричаться

не зная что там впереди

они правда даже не думают об этом

я буду с вами всегда

даже тогда

когда меня

уже не будет

буду ходить, – потрясать своим кулачком

негодовать злиться

орать

сгорать от нетерпения стыда

рыдать потихоньку, – переводить свои нервы

хвататься за дрожащее сердце

не отставать

не давать покоя

хотя вам так все

надоело

спорить убеждать

ну что за дураки

все у них не так

надо не так, – по-другому

ходить по пятам, – как злая порода тень

я буду с вами всегда

белые одежды

сверкающие на солнце

в ярких бликах дня

делающие тебя похожей на богиню

вот ты выходишь

спускаешься по ступеням лестницы

как нарочно каменной

длинной прохладной

щуришься от солнца

улыбаешься чему-то

своему

белые одежды белые одежды

разбросанные повсюду

последний сумасшедший

прорвавшийся к власти

Фидель Кастро

больше нет

потихоньку приходит время общей скуки

серых невыразительных дней, – похожих один на

другой

и все забывают

о том

ради чего сумасшедшим

позволяли прорываться к власти

я на 3-м этаже

ветви согнутые стучат в окно, – балкон будто распахнут в

середину дерева

я над землей в ветвях этого дерева

словно тоже в птичьем гнезде

в скворечнике

второй такой прямо к стволу

мы вместе с птицами

смотрим думаем решаем

кричим

каждый о своем

вот только они почему-то не летают

это только я

они все-таки не могут так летать

как я

собака провожает хозяина таким взглядом

как жена

будто он выскочит и уйдет к другой

и приведет другую

с которой будет жить миловаться

а она, – собака

собака смотрит вслед как жена

и я не знаю чего больше в этом взгляде

тоски

или ненависти

что это я могу уйти и привести другую

а не она

вечером после работы в метро

случайный сосед

клонится его голова

засыпает

падает голова

мой товарищ

я готов подставить тебе плечо

я сочувствую тебе

ты после работы

где из тебя вытащили все соки, – эти новые капиталисты

мой незнакомый товарищ

тебе тоже тяжко, – хоть ты совсем молод

тоже тяжко

как нам всем

и я стараюсь не шуметь не двигаться

чтоб не разбудить тебя случайно

более того я подставляю под его усталую голову плечо

спи мой товарищ

спи

пусть ничто не мешает тебе

сегодня ты, – а завтра я

спи

я постараюсь не нарушить

твой краткий покой

они идут сквозь двор под моим окном и смеются

мама сын

мама с пухлыми губами и звонким голосом так

напоминающим голос сына

приятель мальчика

дед седой и плотный

о чем-то говорят смеются

они идут в потемках вечера словно в кустах в которых звуки

рождаются как бы сами собой

ступают гуськом друг за дружкой

впереди конечно мама

улыбка на юном лице

потом сын дед приятель

кто-то еще

они идут и смеются

спешат домой

и никто не знает что я ее люблю

ужасно грустно

осень дождь

хочется уйти из дома

как Лев Толстой

что-нибудь еще сделать

что делают люди в такую погоду

поехать куда-нибудь

глее тебя не ждут

но будут рады

только не дома

не это осень дождь

осень дождь

облака

вместе с соседями-соглядатаями, – которые тоже как облака

не любят тебя

и еще жена дом

осень дождь

хочется уйти из дома

как Лев Толстой

как скучно умирать от какой-нибудь простаты

сверстники умирали за свободу