Юлия Друнина - Стихотворения (1942–1969)

Я поздравила
С «верным прогнозом» соседку,
Что взывала к суду
И клялась головой:
Тем «стилягам» и вправду
Прощаться с Москвой,
Потому что «стиляги»
Уходят в разведку!

Вновь одинока, словно остров…
Опавших листьев шум сухой.
И боль из нестерпимо острой
Уже становится глухой.

Ах, остров, вспоминать не надо,
Что недоступен и велик,
Всегда он рядом и не рядом —
Твой материк, твой материк!

С ветхой крыши заброшенного сарая
Прямо к звездам мальчишка взлетает в «ракете».
Хорошо, что теперь в космонавтов играют,
А в войну не играют соседские дети.

Хорошо, что землянки зовут погребами,
Что не зарево в небе — заря,
И что девушки ходят теперь за грибами
В партизанские лагеря.

Хорошо… Но немые кричат обелиски.
Не сочтешь, не упомнишь солдатских могил…
Поклонись же по-русски им — низко-низко,
Тем, кто сердцем тебя заслонил.

В тот самый миг,
Когда умолкнет маршал
И к Мавзолею хлынет войск река,
В рядах,
Идущих триумфальным маршем,
Невидимые двинутся войска.
Пойдут и те,
Кто пал у Перекопа,
И кто в тифозном умирал бреду,
И кто в блокадном погибал аду,
И те,
Чью поступь слышала Европа.
В том, сорок пятом, памятном году.
Да, у Победы громкая походка,
Нельзя не услыхать ее шагов!
И расписался на рейхстаге четко
Колхозник из Рязани — Иванов.
Нет поучительней автографа на свете…

Идут в шинелях Иванова дети.

Пусть теперь ты в шлеме, не в ушанке,
Все равно, родная, это — ты.
Под прозрачным шлемом марсианки
Узнаю знакомые черты.

Из легенд войны, из Далека,
Ты вернулась, наша запевала, —
Та, что пулеметом прикрывала
Отступленье своего полка.

Но у чуда нет земной прописки,
Не воскреснут павшие в бою:
На солдатском строгом обелиске
Я прочла фамилию твою…

Это так. И все же ты воскресла,
В облике ином вернулась ты:
Под скафандром светлые черты,
Космонавта сказочное кресло.

Ты была военною сестрою,
Ты теперь — небесная сестра.
Валентина, помаши рукою
Фронтовым подругам у костра.

Помаши рукою через годы,
Протяни им руки через смерть —
Это девушки твоей породы,
Им бы тоже к звездам полететь.

От межзвездных дорог
До ковровой дорожки
Расстояние — целая жизнь.
Смотрит мир,
Как летят по сукну босоножки, —
Осторожнее, не споткнись!
Валентина,
Не сбейся с ноги ненароком,
Острой «шпилькой» ковер не задень.
Нелегко это —
Жить под всевидящим оком
Миллионов влюбленных людей.
Может, это труднее,
Чем все перегрузки,
Только я за тебя не боюсь:
Просто, даже застенчиво,
Очень по-русски
Ты несешь поклонения груз.
Кто придал столько скромности
Этой улыбке,
Голубому сиянию глаз?..
Не успела ты встать
Из младенческой зыбки,
Как в Россию война ворвалась.
Не узнала поддержки
Отеческих рук ты —
Пал героем на фронте отец.
Но была с тобой Родина —
Главный конструктор
Человеческих душ и сердец.

А я для вас неуязвима,
Болезни,
Годы,
Даже смерть.
Все камни — мимо,
Пули — мимо,
Не утонуть мне,
Не сгореть.
Все это потому,
Что рядом
Стоит и бережет меня
Твоя любовь — моя ограда,
Моя защитная броня.
И мне другой брони не нужно,
И праздник — каждый будний день.
Но без тебя я безоружна
И беззащитна, как мишень.
Тогда мне никуда не деться:
Все камни — в сердце,
Пули — в сердце…

Мне жаль того человека,
Которого я любила:
Он умер, хотя он рядом —
Отглажен, побрит, одет.
Мир праху его, мир праху!
К чему разрывать могилы?
Он мертвый, хотя он рядом,
Мистики в этом нет.

Ну, что сказать на прощанье
В горьком надгробном слове?
Мне жаль того человека…
Кто ж смерти его виной?
Растратил себя бедняга
В пустой суете, в любовях,
Ему отказало сердце,
Он мертвый, хоть он со мной.

Идет гражданин без сердца —
Умный, красивый, милый…
Как жаль того человека,
Которого я любила!

Жизнь бывает жестока,
Как любая война:
Стала ты одинока —
Ни вдова, ни жена.
Это горько, я знаю,
Сразу пусто вокруг.
Это страшно, родная, —
Небо рушится вдруг.
Все черно, все угрюмо.
Но реви не реви,
Что тут можно придумать,
Если нету любви?
Может, стать на колени?
Обварить кипятком?
Настрочить заявленье
В профсоюз и партком?
Ну, допустим, допустим,
Что ему пригрозят,
И, напуганный, пусть он
Возвратится назад.
Жалкий, встанет у двери,
Оглядится с тоской,
Обоймет, лицемеря, —
Для чего он такой:
Полумуж, полупленник,
Тут реви не реви…
Нет грустней преступленья,
Чем любовь без любви!

Пахнет степью,
Пахнет мятой,
И над Волгой опускается туман.
В час свиданий,
В час заката
Приходи, мой родной, на курган.

Над курганом
Ураганом,
Все сметая, война пронеслась.
Здесь солдаты умирали,
Заслоняя сердцем нас.

У подножья
Обелиска
В карауле молодые деревца.
Сядем рядом,
Сядем близко,
Так, чтоб слышать друг друга сердца.

Мне милее
И дороже
Человека нигде не сыскать.
Разве может,
Нет, не может
Сердце здесь на кургане солгать…

Наверное, товарищи,
не зря,
Любуясь шагом армии чеканным,
Другой —
тревожный —
праздник Октября
Припоминают нынче ветераны.
Была Москва
пургой заметена,
У Мавзолея ели коченели,
И шла по Красной площади
Война —
Усталая,
в простреленной шинели.
То батальоны
шли с передовой,
Шли на парад
окопные солдаты.
И рвались в небеса
аэростаты,
Качая удлиненной головой.
Терзали тело Подмосковья
рвы,
Убитых хоронил
снежок пушистый.
Сжимали горло
фронтовой Москвы
Траншеи наступающих фашистов.
А батальоны
шли с передовой,
Шли на парад
окопные солдаты.
Недаром в небесах
аэростаты
Качали удивленной головой…
Наверное, наверное,
не зря,
Любуясь шагом армии чеканным,
Всегда припоминают ветераны
Другой —
тревожный —
праздник Октября.