Ильма Ракуза - С трех языков. Стихи

Снежит. Простертый кедрач поднимается,
метит путь на морозе первоцвету,
предсказывает плоды, половодье.

Тем временем армадил держит путь на север.

По какому-то поводу или без всякого повода
на бескрайней зимней равнине
в длиннополых шинелях
дружно бросив наземь оружие
забыв о дымящихся лошадях
которые сбились в табун
и о неприятеле от которого знают
недолго ждать неприятностей

сотня тысяча солдат пустилась в пляс

с прискоком стуча неистово в стылую землю
каблуками высоких ботинок
рты разинуты в мучительно-радостном крике
а в середине два офицера изображают
простодушный танец любви быть может последний.

Думая о тебе, понимаю: ты дума,
которую даже думать не смею, ты саднящая боль,
хочешь того или нет, ты обращаешь
мой взгляд к светящейся точке.
Ты обрывок воспоминанья
потерянный, мой невыцветающий сон
без снов и воспоминаний, дверь, которая закрывает
и открывает вид на бурную реку. Ты содержанье,
не укладывающееся в слове,
и при этом ты в каждом слове
отзываешься эхом-вздохом. Ты мой шелест листьев,
мои весны, голос, зовущий из незнакомого места,
которое знаю и узнаю, иначе и быть не может,
ты мой волчий вой на луну, голос оленя,
смертельно раненного. Ты мое звездное тело.

Запомните: два коротких свистка.
По этому сигналу
(смотрите не прозевайте)
начинаем петь.
Сразу в полный голос, громко, пусть слышат
все, как вы поете. Один короткий свисток —
и замолчали. Купаемся тоже по часам
и по сигналу. Все сразу, с криками «ура», бегом в воду,
и не вздумайте жаловаться, что она холодная.
В лагерь
вы приехали, чтобы отдохнуть и окрепнуть,
а морская вода, как известно, богата йодом.
Если ночью вас вдруг будет тошнить, пеняйте
на себя, если вас вырвет в палате
или над раковиной и вы ее засорите. Понятно?

Падре Романо не скрывает,
что недоволен вами. Всеми без исключенья.
Вы пили с девчонками, обжимались,
сквернословили, гоготали. Он запрется
у себя в комнате и будет молиться,
без еды, пока не придете и не покаетесь.
Стыдитесь.

Так мы ездили на море, но моря не было.
Это похоже на бред.
Но нет, это правда. А когда оно было,
оно пахло морем, того же цвета, что небо.
Это была ностальгия, что б она ни означала.
Что-то, чему не сулило конца загадочное начало.
Запретная любовь. Буря вдали от причала.

Что говорят глаза что могут сказать
вещи которые никакими словами не выразить
свет воздуха и воды
ветер гуляющий в низинах и на равнинах
размах времен то за чем не угнаться и что вызывает
толчки крови крик крови
смутное будущее
уверенность и смерть земной оболочки
то что вспыхивает и сжигает дотла
то что сверкает:

это вещи которые глаза говорят и не говорят
и множество разных других вещей немые молитвы
твари которые плавают либо летают
ласки поцелуи вертикальные озера
водопады рудники.

Странные эти усопшие, смотрят на нас из ниш
с виноватым видом. Увидимся позже,
говорят. Этот — улыбчивый, в галстуке-бабочке,
в котором ходил на концерты; тот
сбил во хмелю парнишку и сам разбился;
выцветшая женщина, умершая в двадцать девятом,
мне бы понравилась в этом платье
с вышитыми листьями вроде листьев платана,
покидающих ветку, чтобы нарисовать
восьмерку в утреннем воздухе.
Ну а ты
неуверенно смотришь на меня,
ты, с ямочкой на подбородке,
сомневаясь, что жил на свете. Вылитый я.

Что ты укажешь в таможенной декларации?
Фартук в белую и синюю клетку
Ножной «Зингер» на котором ты шила
обручальное кольцо которое не снимается с пальца
чайный сервиз с дамами в кимоно
за стеклянной дверцей буфета?
Или жестяную коробку со шприцем
без которого ты не могла бы делать уколы соседям