Ури Цви Гринберг - Избранные стихотворения Ури Цви Гринберга

там, где свет невечерний струится.

Сын, ты пал смертью храбрых, погиб как герой...

Кто вернёт мне тебя из могилы сырой —

колыбели твоей, кто теперь твой сандак,

мой единственный! — Пепел и мрак.

О, когда бы я знала дорогу к тебе —

всю бы кровь отдала благодарна судьбе,

чтобы вечно свиданию длиться.

Но начало твоё — это лоно моё,

а конец — на подъёме в столицу.

3.

Чей он — Йерусалим? Мой он — Йерусалим,

Мой и сына … И кровью скреплен их союз;

И теперь город стал кровным братом у сына.

И моим сыном стал. В этом радость и грусть.

Он в земле глубоко… Как ее он любил,

За нее в бой пошел. За нее отдал жизнь…

Чтоб ее не топтали арабские ноги,

Чтобы сын не считал: Я напрасно погиб.

Сына именем я заклинаю теперь:

Если кто-то решит эту землю раздать,

Пусть под ними Святая земля разверзнется,

Она — Бога, и сына, и павших на ней.

3.

Чей он, Иерусалим? Он теперь мой,

ибо стал он невестою сына. Она

с ним объятьем и кровью обручена.

Этот город словно сноха мне теперь,

и в этом — и радость и горе.

Так крепко он спит там!

Так крепко любил и за это погиб,

за любовь он пошел на врага.

Да не ступит там больше араба нога,

чтобы сын не сказал из глубин:

погиб я зазря...

Я заклинаю вас, сына друзья, —

поклянитесь мне кровью его:

если придет сюда землемер

эту землю делить,

не дайте ему на святыню ступить:

это место — лишь сыну, да Богу,

да войску Его.

Перевод И. Винярской

3.

Иерусалим — чей он? Он мой,

потому что навечно сынок обручился с его землей.

И она теперь — невестка моя: его жена,

навсегда разлучившая с ним меня.

И это радость и слезы навеки...

В ней заснул глубоко... Он любил горячо...

За нее шел на бой, и погиб за нее.

Да не ступит в том месте араба нога,

чтобы сын не сказал: "Смерть напрасна была..."

Заклинаю вас, други сынка моего,

поклянитесь мне свято на крови его,

что в том случае, если явится вдруг землемер,

чтобы сделать раздел столь святых мне земель,

не дадите и близко ему подойти:

это место для сына, для войск и для Бога Земли.

Перевод Д. Лившиц

3.

Чей Иерусалим? Ты мой!

Ведь сын мой теперь навеки с тобой.

Город — невеста, его любовь.

Обручальный подарок — пролитая кровь.

Тут и радость и слезы текут рекой.

Глубоко в земле вечным сном он спит.

Сын невесту любил, за нее он сражался, за нее был убит.

Да не ступит араба нога на запретную землю никогда.

Чтобы из темной могилы мой сын не воззвал:

неужели напрасно я погибал?

Кровью сына, друзья, заклинаю

землемера сюда не пустить,

чтобы землю на части делить.

Лишь для сына и воинства Бога

Эта Святая дорога.

3.

Столица мира, чья она? Моя

и сына моего. Он плотью с нею слился.

И кровь его — она теперь её.

Она невестка. Сын на ней женился.

Он с ней одно — навеки — потому,

что был дитя любви и движимый любовью...

Не обращайте в воду кровь сыновью.

Земли святой ни пяди — никому!

А вы, о други сына моего,

вы поклялись над телом, над могилой

прогнать араба и сломать мерило

делящих то, что Бога одного,

и светлых ангелов его. И сына.

Перевод М. Польского

3.

Иерусалим — чей он? Он мой,

потому что навечно сынок обручился с его землей.

И она теперь — невестка моя: его жена,

навсегда разлучившая с ним меня.

И это радость и слезы навеки...

В ней заснул глубоко... Он любил горячо...

За нее шел на бой, и погиб за нее.

Да не ступит в том месте араба нога,

чтобы сын не сказал: "Смерть напрасна была..."

Заклинаю вас, други сынка моего,

поклянитесь мне свято на крови его,

что в том случае, если явится вдруг землемер,

чтобы сделать раздел столь святых мне земель,

не дадите и близко ему подойти:

это место для сына, для войск и для Бога Земли.

Перевод Д. Лившиц

3

Кому принадлежит Иерусалим?

Он мой, ведь сын мой

кровью связан с ним.

Земля Святая — вот его невеста,

что предназначена судьбой, —

такая радость

и такая боль.

Покоится он там, на алтаре любви,

сразившись за нее в бою ужасном.

Нога араба не коснется той земли,

чтоб сыну не стонать:

"Погиб-то я напрасно..."

Я всех вас кровью сына заклинаю, —

вдруг будут Землю заново делить, —

Земля эта завещана Святая

всем павшим, сыну,

чтоб ее хранить.

Перевод Л. Слуцкой

4.

Если павший в бою мог бы встать и разжать

Рот, забитый землей, перемешанной с кровью,

Он вернулся к друзьям, и услышала мать

Ту же, сердце щемящую, клятву сыновью:

«Из могилы восстал бы, здоров и силен,

Отыскал поредевший в боях батальон,

Встал бы в строй, и сражался за каждую пядь,

И не страшно за это погибнуть опять.

Знаю, жизнь - бесценна, но выше цена

Этой древней земли, что терзает война.

Оттого, не колеблясь, мы отдали в дар

Наших жизней непрожитых юность и жар».

Перевод Е. Минина

4.

Если б мертвые говорить могли

ртом, забитым смесью крови и земли,

если бы живые услышать могли,

как сын отвечает материнской любви.

Сквозь скалы и комья земли

гулом звучит его речь:

«Не о чем мне сожалеть.

Я поступил хорошо,

что на битву с врагами пошел.

Если бы я из могилы встал,

я б снова роту свою отыскал,

ведь землю украденную праотцов

лишь кровью возможно вернуть.

Хоть мне жизнь дорога, лучше смерть, чем позор.

Высокая честь — умереть

за мой город высокий средь гор.

Лишь немногим дано понимать,

как же юность за древность отдать.»

Перевод Э. Кройзер

4.

И если бы мертвые только могли говорить

устами своими, смешавшими землю и кровь воедино;

и если бы только могли мы ответ получить —

мать и друзья от погибшего друга и сына —

речь бы такую держал

погребенный меж глыб и средь скал:

— Нет, я не тот, кто бы мненье свое поменял!