Владимир Сосюра - Стихотворения и поэмы

Да, светлячком. Пусть равнодушных руки
не трогают, чтоб не погаснул он.
В ночи лишь отвечает сердце стуком
под звон минут, минут холодный звон.

За окнами ночь проплывает,
внизу от тумана темно.
Вокруг всё давно отдыхает,
лишь песне уснуть не дано.

Но крыльев порыв не исчезнет,
ничто не удержит полет.
И в том твой удел, моя песня,
чтоб вечно стремиться вперед!

Кругом — зимы кровавые метели,
в огне зари, как волны, льется бой…
И я бегу в разорванной шинели
сквозь ветер смерти терпкий и сырой…

То там, то там уже чернеют трупы,
но жизнь вовек не остановит бег,
хоть пулеметы желто скалят зубы
и мертвецы всё падают на снег…

А мы летим — разим врага в атаке
штыками, словно стрелами зари…
Тот дальний день давно погас во мраке,
но он, как песня, в памяти горит.

Всё вдаль плывут, плывут снегов туманы,
затворов лязг, бойцов тяжелый шаг,
и тень свою колышет стяг багряный,
насквозь пробитый пулями наш стяг…

Кто шлет мне в сердце радости ручей
и образ чей, как солнце над долиной,
встает над бурным морем дум и дней?..
Моя дивчина.

Кому, паря мечтою в том краю,
где ты зарей румяной светишь ныне,
я эти песни звонкие пою?..
Моей дивчине.

Кого я вечно буду вспоминать
и даже в миг последний не отрину,
идя во тьму, за гибельную гать?..
Мою дивчину.

И кто в моей душе — как дивный сад,
а в бедном сердце — как печаль-кручина,
что из пустыни принеслась назад?..
Моя дивчина.

Я вспомнил то время былое,
что душу пьянило мою,
когда ежевику с тобою
мы рвали в зеленом гаю.

Нам было так ясно и любо,
и пели в сердцах соловьи,
и пахли, как ягоды, губы,
раскрытые губы твои.

И зеленью травы играли,
играла улыбка твоя,
и в губы тебя целовали
мы двое — лишь солнце и я.

И полная сил, молодая,
сияла моя сторона…
О солнце, о юность былая,
моя золотая весна!

Смотрю я на родные руки
и на лазурь твоих очей, —
годам, что знали боль разлуки,
не погасить любви моей.

И что́ ей осень, что́ порывы
зимы, чей холод студит нас!
Любовь — как море в час прилива,
она всё глубже каждый час.

И счастья свет в душе сияет,
и — нет, не стынет в жилах кровь…
Во мне горит, не угасает
творенье вечности — любовь.

Мир гаснет без тебя и вновь с тобой сияет
живыми красками, восторгом полня грудь,
и всё, что видит взор, по-майски расцветает,
и снова легок мне цветистый жизни путь.

И солнце ясное так весело смеется,
как будто в первый раз я вижу этот свет.
Про счастье новых дней из сердца песня льется,
про то, что нам с тобой не знать грядущих бед.

Как будто шум листвы мы слышим в чистом поле,
и наковальни звон привет шлет нам с тобой,
и эхо катится в родимое раздолье —
и с нами молодость Отчизны золотой.

Охваченный трудом, весенний день рокочет, —
мы разрубили тьму веков зари мечом!
И, полные любви, мои дивятся очи
на землю, что на ней с тобою мы живем.

Сердца сынов труда спаял союз высокий,
чтоб злые тучи бед исчезли на земле…
О, как же радостно нам, друг мой синеокий,
любить, творить и жить здесь, на родной земле!

Идем с тобой… Вот-вот и песня хлынет
про юность, про далекие бои…
И солнышко устами золотыми
целует щеки нежные твои.

Хоть снег еще, но солнцем всё согрето
и птичьи голоса уже слышны.
Хоть снег еще, но в сердце у поэта
царит дыханье молодой весны.

Мы в лес вошли… А он в весенней дрожи.
И сердце всё быстрее гонит кровь.
Оно не может постареть, не может,
как ты, моя давнишняя любовь.

Да и зачем?.. Быть юным сердце хочет
не только в песне! Нет, могу и я
не только петь про голубые очи,
а целовать их, юная моя!

Затишье леса будят птичьи песни,
заглядывает солнца луч сюда.
И я тебя целую с солнцем вместе!
Моя любовь, как песня, молода.

Ты шла. Качались два ведерца,
что ты в руках своих несла.
Но обернулась ты — и сердце,
бровями сердце обожгла.

Бровями черными, как ночи
в моей донецкой стороне, —
и синие, как счастье, очи
взглянули прямо в душу мне

и засияли небывало,
родными стали мне навек!..
О, плеч наклонные овалы
и бархатные крылья век!

Ты вся была как счастья птица
из края сказок и мечты!..
Как сладостно, когда хранится
любовь в душе! Как счастлив ты!

Там, где заводы с их дымами
в далеком зареве огней,—
и только говоришь глазами,
когда идешь с работы с ней.

Тот дым из труб плывет и ныне,
а всё ж не тот, как всё кругом…
О, где тот сад, и георгины,
и стон гитары под окном?

Лишь бродит ветер по долине —
и кто идет там через гать?
Где свет очей тех, синих-синих,
что так любил я целовать?

Где губы те в слезах соленых,
где косы пышные твои?..
Когда я там, средь верб зеленых,
переборол себя в любви!

Тот сквер, аллея заводская,
и юный шум, и даль дорог!..
Пусть изменила ты — тебя я
до седины в душе сберег.

Снова веет даль весною,
журавлями кличет высь…
Помнишь, как порой ночною
под ветлою мы сошлись?

Но навек меня покоя
ты лишил, мой дорогой:
под знакомою ветлою
счастье пьешь теперь с другой.

Ясен день. Весна в полете…
Журавли, мила вам даль…
Людям радость вы несете,
ну а мне — одну печаль.

Учись ты, мой мальчик, отличником будь,
люби и поля и дубровы!
И где бы ты ни был, ни жил, не забудь
свою украинскую мову.