Евгений Клюев - Музыка на Титанике (сборник)

Я забыл рассказать Вам про Ригу: Вас помнит орган.
И про книгу мою: не читайте, сплошная мякина.
И ещё: я сравнил наконец пресловутый спазган
с баралгином – и с Вами согласен насчёт баралгина.
Кроме этого, чту я забыл… я забыл объяснить,
почему я отсюда уже никогда не уеду:
просто есть одна нить, одна длинная красная нить…
И забыл сообщить, что уже не курю до обеда.
Там какая-то, вроде, осталась ещё ерунда…
да, с собой говорил – ну, о чём мы тогда говорили,
и пришел к заключению, что это всё не беда,
всё однажды само образуется – были бы крылья.
Кстати, вот ещё что: из собак там осталась одна —
нет, не Отто, хотя Вы, конечно же, помните Отто,
у другого – в подпалинах тёмных и хвост, и спина,
и он как-то на днях провожал меня до поворота.
А ещё… был в Манхайме, в собор не ходил,
ибо высшего смысла ни в чём всё равно ни фига нет.
И два дня мне всё кажется: я совершенно один.
Да, по поводу рома… Вы правы, он не помогает.

Тут вот отчёт за минувший сезон:
узок мой жанровый диапазон,
вирши одне —
выше и выше… зачем, говоришь,
столько уж много твоих этих вирш
там, в вышине?
Хватит-де странствовать по небесам,
время вернуться назад, к малым сим, —
всякой звезде:
ибо у нас, на планете Земля,
северный бог, говоришь, у руля,
лёд на воде,
и в карауле стоят холода,
словно уже ничего никогда
не прорастёт;
да, говоришь, там одни мертвецы,
ан заждались – теплоты, хрипотцы
низких частот…
Я бы и рад, отвечаю, и рад:
дело ведь даже не в том, что – назад,
вниз, с высоты,
да и не в том, что – стихи побросав…
Но в небесах не бывает басов —
только альты.

И был там сад. Быть может, и не сад,
но если все о нём так говорят,
то, значит, был там сад – и всё чудесно:
от зелени плодов сводило дёсны
и не было уже пути назад.
Так говорили все, кто наугад
отведали того, чем сад богат,
и никогда назад не возвратились —
ввели понятие необратимость
и два других понятья: рай и ад.
Так говорили все, кто из оград,
где яблоки росли, и виноград,
и персики, и прочие гранаты,
ушли ко всем чертям, забыв пенаты —
на всё, что под, сменявши всё, что над.
И Бог там был – хорош он или плох,
но если говорят, что Бог, то – Бог:
мёд-пиво пил и прочее, как все мы…
и тоже сделать ничего не мог,
хоть, говорят, сам не любил системы.

что Он делает с нами Он ходит за нами следом
и твердит о каких-то ценностях сиротливых
нам о них почему-то нельзя говорить с соседом
и с самими собою нельзя только с Ним и можно
только с Ним нам и можно но Он никакой собеседник
говорит непонятно а главное очень уж тихо
и почти умолкает в преддверии дней весенних
перед Пасхой когда бывает так много вопросов
почему-то обычно одних и тех же одних и тех же
а другие откуда же взять накануне Пасхи
накануне всегда одной и той же надежды
что проснёшься наутро и всё уже стало лучше
всё и так хорошо говорит даже перед Пасхой
а какое уж там хорошо когда вот ведь и вот ведь
ах слова Его тонут в тяжёлой трясине вязкой
и опять на поверхность выходят каким-то чудом

что Он делает с нами Он строит нам голубятню
в ней нельзя обитать но нельзя её и оставить
ибо нет на земле ничего ни прочней ни обратней
чем сия голубятня обидно что не для певчих
а для певчих и нет у Него никаких пристанищ
только им ведь не нужно пристанищ зачем им певчим
даже если захочешь пристать или вдруг устанешь
то не можешь ты певчий а певчие все из железа
ну а коли не певчий так вот же и вот же и вот же
голубятни одна за другой ни к чему тебе песни
вместо песен тебе золотые даются вожжи
ты поймёшь это позже но будет уже не больно
что и Дух не поёт Святой ибо Он смиренье
Ему не о чем больше Он смысл постиг и принял
а твоё значит место в акациях и в сирени
или хочешь в шиповнике правда довольно колко

что Он делает с нами Он кормит нас манной небесной
Он серебряной ложкою стукнет по краю тарелки
и уже мы сидим на скамейке рядком над бездной
рты открыты а в детских глазах ожиданье чуда
или просто обеда и всем нам хватает с лихвою
и ещё остаётся на ложке достаточно манны
это тем кто прийти не успел и кому роковое
обстоятельство путь преградило таких премного
но бояться им нечего Он и про них не забудет
и накормит их там где застанет на горной круче
в бездне моря в горячей пустыне и ложку остудит
и ко рту поднесёт и прохладна небесная манна
вот поешь сколько сможешь а дальше ступай себе дальше
только впредь не опаздывай значит и лучше уж рано
приходи чем совсем никогда как в последнее время
а то очень тревожно и всякие глупые мысли

что Он делает с нами Он правит наши расчёты
никуда говорит не годится сплошные ошибки
ты и сам говорит погляди разберись что ещё ты
упустил занимаясь сложением и вычитаньем
слишком крупные суммы голубчик а разность ничтожна
о ту пору как разность должна превышать эти суммы
от которых всем тошно тебе одному лишь не тошно
но потом ты заплачешь и станешь искать эту разность
да уже не найдёшь и никто тебе в том не подмога
а что мир этот держится на вычитаньи понятно
ибо всё никогда не даётся дано лишь немного
но зато оно наше и больше ничьё только наше
за него умирать а покажется умер за мало
всё равно не горюй дорогой потому как другие
умирали за меньшее то что волной прибивало
а потом уносило и памяти не оставляя

что Он делает с нами Он чистит нам белые перья
ибо мы Его ангелы и по-другому не будет
даже если мы сами с усами полны недоверья
и всегда улыбаемся эдакой мерзкой улыбкой
полагая что всё это просто фантазии духа
заблудившегося на пути между небом и прочим
а какое там прочее есть только хаос разруха
запустенье и смерть впрочем ангелам это не страшно
им дано воспарить и увидеть оттуда откуда
всё не так безнадёжно что здесь всё не так безнадёжно
им положено чудо покоя забвения чудо
и великое чудо безмерное чудо полёта
но ещё не сейчас мы не знаем ещё что невинны
мы не знаем что перья белы и кичимся расцветкой
оперенья и ходим хвосты развернув как павлины
по земле этой ветхой земле этой ветхой и пыльной

что Он делает с нами Он пишет нам длинные письма
молчаливые длинные письма когда Он в отлучке
не про ныне а как бы сказать поточнее про присно
про во веки веков и так дальше ведь есть там и дальше
но отсюда конечно нам дальше пока что не видно
а во веки веков загораживают горизонты
нам и присно не очень чтоб видно но это-то ладно
может статься мы с вами ещё доживём и до присно
а чего б не дожить рядом с Ним-то который предвечен
и так редко в отлучке почти никогда не в отлучке
но на это есть письма и нам получается не в чем
упрекнуть отправителя писем а письма повсюду
на пылающих окнах и на остывающем камне
на бокалов с вином на поверхности на запотелой
на дороге которой проходят последние могикане
или прямо на небе на чистом и облачном тоже