Ринат Валиуллин - Стихи для гурманов 2

Гиперответственность,
вот что ему мешало жить по утрам,
всякий раз, ускользая из дома,
поцеловав жену,
он проверял по три раза
выключил ли воду,
плиту, газ, утюг,
возвращался,
бросал зеркалу
снова и снова взгляд,
жена, наблюдая эту картину,
сказала однажды:
– Какой ты заботливый,
меня бы
целовал по три раза.
– Это чревато,
тремя тут не обойдёшься,
затягивает,
могу опоздать на работу.

Ну нельзя же так долго собираться,
где ты застряла?
Не знаю,
у зеркала или в магазине.
Я жду уже целых сорок минут.
Всего-то сорок минут, а у тебя уже закипело,
ничего,
что я тебя ждала всю эту жизнь?

Снова на моих ушах поблескивают серьги
подаренные тобой:
– Я хочу, чтобы ты была счастлива.
– Счастье моё,
ты понятия не имеешь,
что это такое,
даже я толком не знаю,
какая длинная фраза.
– Я хочу, чтобы ты была.
– Звучит уже намного честнее,
но твоя откровенность
ограничилась бы
первыми двумя словами.

Люди – прекрасные звери,
влюбчивы, несмотря на жестокость,
убить не вопрос доверия,
всё дело в корысти и в сроках.
Три часа ночи. Выпито
вредное, несмотря на последствия,
время, когда исключительно
ведёт себя непосредственно.
Каждый несёт влюблённый
чушь о больших ощущениях,
сладко хрустит и робко,
песочна любовь, как печенье.

Вы часто думаете об этом?
Я тоже,
практически постоянно,
жизнь проходит,
потому что ей с нами скучно,
у нас нет других развлечений,
ты и он,
он и она,
они обязательно будут думать об этом
всё своё свободное время,
будь то встреча
или расставание.

Случается порою, что в углу
ночИ
я нахожу её
с затылком
отвернувшимся от мира,
болезненно холодную,
стальную,
в блестящем инее
с ума сошедших звёзд,
у края тьмы
её,
наказанную понапрасну
одиночеством
и отчуждением, —
луну.

– Бухать одной,
что я алкоголичка?
Налила она себе первую.
– Ни в коем случае
даже курить не стану,
разве что пару затяжек.
Закурила
и махнула вторую.
– Мир,
как же он меня притомил,
хочется небольшой войны.
Налила себе третью.
– Он слишком навязчив,
кругом только связи,
но спать
всё равно не с кем,
пить не с кем,
поговорить не с кем,
но самое грустное –
не с кем и помолчать.

– Всё сегодня не так:
кофе от меня убежал,
потом обжег мой язык,
когда сделал первый глоток,
потом опоздал,
потом отдавили ногу в метро,
может, сегодня я встал не с той?
– А может, не с теми лёг?

Комната прекрасно пуста,
свет забился в углу,
ему там уютно,
гости занимают места,
кроме него, никто не хочет садиться на угол.
– Я на углу не хочу.
– Боишься остаться одна?
– Боюсь.
– Хочешь замуж?
– Пытаюсь.
– И что не берут?
– Не даюсь.
– Слишком много претензий?
– Скорее, своих недостатков.
– Исправляешь?
– Учусь.
– Например?
– Имитировать оргазмы.

– Ну что ты за мной по пятам,
розами ублажаешь путь,
чтобы пробраться к сердцу
через лес извилин,
не надо так торопиться,
мысли —
их же не обмануть,
не надо так сразу
становиться моим —
могу потерять к тебе интерес.

Танго с улицей —
я тушу сигарету в тёмной пепельнице неба,
там тлеют мерцающие окурки,
радость в них не угасает годами,
как и во мне сумасшедшая теплица,
вызывая на танго с улицей,
обнимает пламя проспекта,
порох рекламы, город,
дурака обнимают прекрасные дуры,
и жизнь продолжается,
вырываясь наружу
женственностью и безумием.

Много из того, что я любил
уже продано или в музее,
у меня банально не хватило денег,
многое из того, что купил
уже не продать,
не отдать в хорошие руки,
поэтому я забочусь,
всё моё тело – ответственность,
вот на чём базируются ответы,
не нашедшие вопросов,
с этим противоречием
я спускаюсь с прекрасного холма
в мятые цветы постели,
я их нюхаю,
наволочка пахнет твоими волосами:
я готов спать на этой поляне вечно.

Выскрёбывая из стаканчика остатки ряженки,
затыкая себе рот белым хлебом,
я пытался думать о чём-то важном,
чтобы не крикнуть: «мне бы
маленький пароходик,
маленькую страну из двух жителей,
где солёные волны целый день, жуют сушу,
где часы заменяет любимая женщина,
круглый год без углов отвратительных,
где она не пытается сделать из тебя человека,
просто любит таким, какой есть:
похотливым, небритым, вонючим».
Вряд ли можно придумать
что-нибудь утопичней и лучше,
тем более, что ряженка улеглась в утробе,
пустой пластиковый стакан – в урне,
жизнь, мечтая, перешагивает через нас и проходит,
пока мы поглощаем и думаем.

Девочка ела и ела персики,
сок стекал по багровым губам,
по длинной шее,
к высокой груди,
пощипывая весной на сосках,
а сытость не приходила,
она так коварна,
у персика большие косточки,
девочка брала их в руку,
шершавые и скользкие,
нажимала,
они вылетали из пальцев
маленькими снарядами,
пытаясь пробить
пуленепробиваемое стекло одиночества.

– Привет,
что в универе нового?
– Как обычно лекции.
– О чём рассказывают?
– Перлокутивный акт,
если тебе интересно.
– Какой?
– Как бы объяснить,
общение намёками,
к примеру, мама тебе:
«Дорогой, мне холодно».
Какими будут твои действия?
– Я предложу ей чай горячий, обогреватель,
плед.
– И всё?
– Не знаю,
может, в сауну.
– А что так дома холодно? —
влетел к ним женский голос из соседней комнаты.
– Иди, это тебя,
и подключи фантазию.
Мужчина двинулся на зов жены:
– Скажи мне, дорогая,
шуба норковая или поездка к морю?
– Прежде обними меня.

– Звонил мне?
– Да.
– Что-то важное?
– Ага. Люблю.

Душа – это то, что лучше не трогать
(клиники переполнены тронутыми),
а бескорыстно, последовательно жадно спасать
ту,
существование которой – бегство,
лишь тело её удерживает
до поры до времени,
пока у него есть силы
это и называется жизнью,
борьба с собственными чувствами:
у кого-то она живёт в дачном домике,
у кого-то в хрущёвке,
у некоторых в общежитии,
у кого-то в сердце,
у кого-то в жопе,
бренного тела,
которое зарабатывает
в то время, как надо творить,
кто выдержит такие условия?
Ей не хватает пространства
и хочется переехать
туда, к облакам, к голубому морю рассветов,
в апартаменты,
душа не спокойна, волнуется,
оттого эмоции
так часто нас захлёстывают,
почти до смерти,
мы их расчётливо поделили на
отрицательные и положительные,
последние очень дороги,
за любые
купили бы,
но денег хватает пока только на первые.
– По-вашему, душа над нами издевается?
– Она – самый тонкий из циников.
Душу как-то можно связать с литературой?
А что такое литература?
Это старческий маразм,
попытка осмысления жизни
и признание её бессмысленности,
люди пишут книги
в основном для себя,
это труд,
как и всякий труд он ищет признания,
вроде как не зря,
а если им к примеру надо не писать,
а жарить картошку в Макдональдсе?
Но они продолжают
и ищут в этом занятии гения,
потому что жареной картошкой не удивить,
если бы это могло принести туже популярность,
все бросились бы чистить клубни
и в этом было бы больше пользы
для писанины,
на полках достаточно барахла,
хорошо что книги пахнут
только бумагой,
а не содержанием.