Пьер де Ронсар - О вечном. Избранная лирика

Как Прометей, в страданьях жизнь влачу,
И все же невозможного хочу, —
Такой мне Парка жребий начертала.

«В твоих кудрях нежданный снег блеснет,
В немного зим твой горький путь замкнется.
От мук твоих надежда отвернется,
На жизнь твою безмерный ляжет гнет,

Ты не уйдешь из гибельных тенет,
Моя любовь тебе не улыбнется,
В ответ на стон твой сердце не забьется,
Твои стихи потомок осмеет.

Простишься ты с воздушными дворцами,
Во гроб сойдешь, ославленный глупцами,
Не тронув суд небесный и земной».

Так предсказала нимфа мне мой жребий,
И молния, свидетельствуя в небе,
Пророчеством блеснула надо мной.

О, если бы, сверкая желтизной,
Моей Кассандрой принят благосклонно,
Я золотым дождем ей лился в лоно,
Красавицу лаская в час ночной.

О, если бы, одевшись белизной,
Ее, как Бык, сошедший с небосклона,
Умчал, когда присядет утомленно,
Нарвав букет, она в тени лесной,

О, если бы в томленье одиноком
Я стал Нарциссом, а она — потоком.
И я всю ночь купаться мог бы в нем.

О, если б ночь не покидала неба,
О, если бы не вспыхнул пламень Феба,
Ее сменяя бесполезным днем!

Два карих глаза, ясных два топаза,
Передо мной сверкают, как огни.
Мои поработители они,
Тюремщики мои, два карих глаза.

Ослушаться не в силах их приказа.
Их чары, наваждению сродни,
Меня лишили разума. Одни
Они — источник моего экстаза.

Заполнили собой мечты и сны,
Все мысли ими прочь оттеснены,
И вдохновенье зажжено лишь ими.

Свое перо я тонко застругал, —
В честь этих глаз слагаю мадригал,
Единственное прославляю имя.

Скорей погаснет в небе звездный хор
И станет море каменной пустыней,
Скорей не будет солнца в тверди синей,
Не озарит луна земной простор,

Скорей падут громады снежных гор,
Мир обратится в хаос форм и линий,
Чем назову я рыжую богиней
Иль к синеокой преклоню мой взор.

Я карих глаз живым огнем пылаю,
Я серых глаз и видеть не желаю,
Я враг смертельный золотых кудрей,

Я и в гробу, холодный и безгласный,
Не позабуду этот блеск прекрасный
Двух карих глаз, двух солнц души моей.

Когда, как хмель, что, ветку обнимая,
Скользит, влюбленный, вьется сквозь листы,
Я погружаюсь в листья и цветы,
Рукой обвив букет душистый мая,

Когда, тревог томительных не зная,
Ищу друзей, веселья, суеты, —
В тебе разгадка, мне сияешь ты,
Ты предо мной, мечта моя живая!

Меня уносит к небу твой полет,
Но дивный образ тенью промелькнет,
Обманутая радость улетает,

И, отсверкав, бежишь ты в пустоту, —
Так молния сгорает на лету,
Так облако в дыханье бури тает.

Всю боль, что я терплю в недуге потаенном,
Стрелой любви пронзен, о Феб, изведал ты,
Когда, в наш мир сойдя с лазурной высоты,
У Ксанфа тихого грустил пред Илионом.

Ты звуки льстивых струн вверял речным затонам,
Зачаровал и лес, и воды, и цветы,
Одной не победил надменной красоты,
Не преклонил ее сердечной муки стоном.

Но, видя скорбь твою, бледнел лесной цветок,
Вскипал от слез твоих взволнованный поток,
И в пенье птиц была твоей любви истома.

Так этот бор грустит, когда брожу без сна,
Так вторит имени желанному волна,
Когда я жалуюсь Луару у Вандома.

Когда ты, встав от сна богиней благосклонной,
Одета лишь волос туникой золотой,
То пышно их завьешь, то, взбив шиньон густой,
Распустишь до колен волною нестесненной —

О, как подобна ты другой, пенорожденной,
Когда, волну волос то заплетя косой,
То распуская вновь, любуясь их красой,
Она плывет меж нимф по влаге побежденной!

Какая смертная тебя б затмить могла
Осанкой, поступью, иль красотой чела,
Иль томным блеском глаз, иль даром нежной речи.

Какой из нимф речных или лесных дриад
Дана и сладость губ, и этот влажный взгляд,
И золото волос, окутавшее плечи!

Подчас боязнь и тотчас упованье
Разбили стан во мне со всех сторон;
Никто из них в бою не побежден,
И их во всем равно соревнованье…

Уверен или полный колебанья,
С надеждами, со страхом я знаком.
Чтоб обмануть себя в себе самом,
Сулю я сердцу плена окончанье…

Пред смертью я увижу ли тот срок,
Когда сорву весны твоей цветок,
Что на меня бросает тень благую?

Когда-нибудь, в твоих руках склонен,
То оживлен, то полуутомлен,
Я встречу ли минуту роковую?

До той поры, как в мир любовь пришла
И первый свет из хаоса явила,
Не созданы, кишели в нем светила
Без облика, без формы, без числа.

Так праздная, темна и тяжела,
Во мне душа безликая бродила,
Но вот любовь мне сердце охватила,
Его лучами глаз твоих зажгла.

Очищенный, приблизясь к совершенству,
Дремавший дух доступен стал блаженству,
И он в любви живую силу пьет,

Он сладостным томится притяженьем,
Душа моя, узнав любви полет,
Наполнилась и жизнью и движеньем.

Как молодая лань, едва весна
Разбила льда гнетущие оковы,
Спешит травы попробовать медовой,
Покинет мать и мчится вдаль одна,

И в тишине, никем не стеснена,
То в лес уйдет, то луг отыщет новый,
То свежий ключ найдет в тени дубровы,
И прыгает, счастлива и вольна.

Пока над ней последний час не грянет,
Пока стрела беспечную не ранит,
Свободной жизни положив предел, —

Так жил и я — и дни мои летели,
Но вдруг, блеснув в их праздничном апреле,
Твой взор мне в сердце кинул сотню стрел.

Нет, ни камея, золотом одета,
Ни лютни звон, ни лебедя полет,
Ни лилия, что над ручьем цветет,
Ни прелесть роз в живом луче рассвета,

Ни ласковый зефир весны и лета,
Ни шум весла, ни пенье светлых вод,
Ни резвых нимф веселый хоровод,
Ни роща в дни весеннего расцвета,

Ни блеск пиров, ни ярой битвы гром,
Ни темный лес, ни грот, поросший мхом,
Ни горы в час вечернего молчанья, —

Ни все, что дышит и цветет вокруг,
Не радует души, как этот Луг,
Где вянут без надежд мои желанья.