Антонио Нобре - Мельник ностальгии (сборник)

Не скрыть больной души, но есть одна отрада.
Цветы! Как встречу вас, скачу повеселев!
И кровь тогда бурлит подобьем водопада,
И вою, и реву, томимый жаждой лев!

Врезаюсь в небосвод, где звёздная дорога,
Где Бесконечность льёт кипящим серебром,
И завершу полёт у стоп пресветлых Бога
Из катапульты ввысь заброшенным ядром.

Люблю я красный цвет! Пусть гостия заката
Рассеет скуку мне, сожжёт печаль дотла…
Но в миг, когда душа беспамятством крылата,
Шарлотта, мой цветок! Она бела, бела…

– Старое вино солнечного зноя!
Чашу мне налей славного Грааля.
Солнца багрецом, точно после боя,
Запад-цирк залит под пятой мистраля.

Чужестранцы вы, мне вы не родные,
Франции закаты, не люблю вас, нет!

– Солнце, ночь близка! В пелене тумана
Напоследок твой шабаш хороводит…
Падре-Океан из муки багряной
Гостию слепил, причащать приходит.

Троицы лучи на стекле цветные,
Час, когда помол мельники честные
Понесут домой, оставляя след…

Мощь твоя, закат! Дантов Ад камлает:
Грозный бой светил! Праздник злых колдуний!
Страшная, в крови, голова пылает,
Заклиная день мраком новолуний.

– В мире в этот час тишина такая!
Франции закаты, не люблю вас, нет!

Смеха семь цветов: радуга искрится,
Там Иуды зрак меж орлов! О, Солнце!
Пусть же развернёт свиток Плащаница,
Лик Христа явив в каждом волоконце!

В этот час замрёт суета людская:
Мне кивнёт Инеш, лавку замыкая,
И идёт с полей Педро, наш сосед…

Солнце! Ты – титан сей летучей глыбы,
Кровь её ты льёшь: вся в крови орбита.
А сама Земля, то ль с креста, то ль с дыбы,
То ль твоим ядром грудь её пробита…

– Час, когда вода раскроит суглинок…
Франции закаты, не люблю вас, нет!

Море и закат! Зелень льёт пурпурным…
Грозовая даль! Мчит мистраль сурово.
В сумерках мычит лунная корова,
Брызжет молоком, жёлтым и лазурным

Час, когда пройдут в золоте пылинок,
Девушки, что в храм горлиц-урсулинок,

Чистый и благой свой несут рассвет…

Ах, мои глаза! Двое старых пьяниц!
Солнце! В честь твою – сладкий хмель муската!
И горячкой в грудь винных чар багрянец…
Здравие твоё, Сир Фальстаф заката!

– Я люблю закат, но не столь кровавый,
Франции закаты, не люблю вас, нет!

Ну, прощай! Пора. К ночи разыгрались
Моряки-ветра, не по души ль наши?
А светила в круг в кабачке собрались,
Пьют они и пьют медленные чаши.

О, чахотки след – плат от крови ржавый!
О, небес плевок свету Божьей славы!
Франции закаты, не люблю вас, нет!

Первый мужчина
Какой огромный мир! И я так одинок!
Отец мой – небо. Мать – гора меж двух дорог.

Гора
Знай: волосы мои – вся тьма лесов тенистых,
И вены – речек синь, прозрачных, нежных, чистых.

Реки
Мы – Лета пот, елей на травяном ковре,
Луны водой святой мы станем в январе!

Луна
Я – древнее ядро: столетьям несть числа,
Как – Бога супротив – Земля войну вела…

Земля
Одно из яблок я, а было их немало…
И к деве в некий миг я с яблони упала!

Яблоня
Ещё плодов не счесть! Идите все в мой сад,
Трясите яблоню – и звёзды полетят!

Звёзды
Глядимся в зеркало морей, роняя свет,
Морские звёзды там рождаются в ответ…

Море
Я – падре. Из воды мои святые книги:
Зажгите мой алтарь, вы, красные молний миги!

Молнии
Мы – сумрачных ночей крылатый дикий конь,
Погоста Вечности блуждающий огонь.

Вечность.
Я – море нежное, здесь можешь отдохнуть.
Надежды высохла река…забудь… забудь…

Надежда
Я умерла, ушла, нет более Надежды,
У кипарисов на Земле – мои одежды.

Кипарисы
Мы кладбища покой всегда храним печальный:
Указываем ввысь как символ погребальный.

Кладбища
В раздумьи небеса: ещё вся рожь не сжата,
Всех мёртвых не вместит юдоль Иосафата…

Мёртвые
Столетья рушатся, и все проходят сроки —
Мы ж – сони вечные, и вечно одиноки!

Ноябрь. Один! Мой Бог! Как этот мир мне скучен!
И ни души нигде…Лишь марево свечей.
Ночь длится без конца… О, Боже! Я измучен.
Как ветра жалкий вой, моей душе созвучен
Сплин этих нескончаемых ночей!

Как холодно! Окно, где тесно чёрным тучам…
Постель, как лёд… Жозеф [2], ещё угля!
И лишь когда умрёт всё в пламени певучем,
И сердце, догорев, взовьётся, став летучим,
Сон снизойдёт, мне веки тяжеля…

Мяуканье и вой – то ветра истерия:
Шторм близится, и небосвод свинцов!
На шкотах, эй! Рыбак! Читай «Аве Мария!»
Вода так холодна! Безжалостна стихия…
Как страшен вид плывущих мертвецов!

Сон не идёт. Тоска! Под тихий свет лампад
И за окном струящуюся просинь
Меня уносит боль. Распад сознанья, ад
Сомнамбулический. Я вижу листопад
В апреле… О, души скорбящей осень!

О, жизнь! Счастливцы те, чьей жизни рвётся нить,
Я знаю: умирающие кротки…
Твоё сиротство, Смерть, хотел бы я делить!
Чу! Стук. Здесь кто-то есть? Вновь начало штормить?..
То бедный Жорж! Он кашляет в чахотке…

Ноябрь чахоточных! Пора недомоганий
И судорог последних до утра…
Священник радостен и потирает длани,
Аптека соберёт с больных побольше дани,
У плотников – горячая пора…

Вот поезд… Он меня на миг преображает,
Но прошепчу: «Не надо, не прельщай…»
«Прощай и в добрый путь!» Пусть нас мечта сближает,
Пусть счастлив будет тот, кто нынче уезжает,
И горе всем оставшимся… Прощай!

Все странствия – обман, и в мире всё обман:
Зло всюду – от людей, добро – от Бога…
Антеро [43]милый прах! Там бьёт крылом баклан…
Хочу молиться там, других не надо стран,
Лишь в Áгеда испить воды немного…

В Испании я был, там улочки узки,
А Франция так по ночам пригожа!
В Германии блуждал, одетый щегольски…
Я видел много стран, моря, снега, пески…
Тоска! Тоска! Везде одно и то же!

Уймите звуки вы циничных этих песен,
Пивные душные. О, звёзды в вышине!
Природа, лунный свет! Мне здешний воздух пресен!
О, тополя в ночи, чей запах так чудесен,
Подобные мечтам… Ещё вы снитесь мне!