Валерий Кузьмин - По басенке

Мораль проста,
Где видишь простоту чужую,
В и игре на вид простой.
Не рвись вперед,
Чуть чуть постой,
И приглядись с начало,
Во всем свое начало.

На берегу прекрасной речки,
Зеленый луг, на ней баран,
Тихонько пасся,
Не мешая,
А в голове,
Я не отдам,
Мой луг, моя здесь травка,
Но в этот миг,
Прям через луг,
Красавица прошла босая,
К той речке,
Прямо напрямик.
Баран напрягся,
Кто такая,
И почему прям на по траве,
Зачем к реке,
Не по ни маю,
Поплелся сзади,
Вдалеке.
Та потихоньку раздевалась,
Баран смотрел,
Но все молчал,
Она нагая искупалась,
Он тихо сзади наблюдал,
Она оделась,
Он ни звука,
Она назад,
Ему хоть хны,
Прошла тем лугом,
Любовалась,
Баран смотрел из пустоты,
Растаяла, как то виденье,
Баран на луге,
Вновь один,
Рогами в травку,
Вот везение,
Такую травму пережил.

Мораль нужна,
Не все бараны,
Должны лишь травушку щипать,
Увидев девушку, сначала,
Подумай, можно кайф поймать.

В одном пруду,
Неважно уж в каком,
Личинка стрекозы
Той самой, что из басни
Еще не начала летать
Не начались ее напасти
Но дух ее присутствовал уже
Хотя сама об этом и не знала
И как то на заре
Вдруг муравья
Случайно повстречала
Не то чтоб он тащил вязанку дров
Его случайно иль судьба забила
Среди пруда
На лист от дуба усадила
Глядь и не взад и не вперед
Кругом вода
Кричи, не докричишься
А из воды,
Торчит урод,
Ну то бишь, стрекоза
Еще не оперившись
«Ну что? Приплыл?
А может быть научишь
Что так нельзя
Что у тебя семья
И без работы
Ты получишь, только кукишь
Ведь я еще не стрекоза
Да и летать не научилась
А ты уж выпучил глаза
Что же с тобою приключилось?
Да брось личинка
У тебя же дар
Еще не много и взлетишь
Над прудом
И хочешь станешь
Лучшим другом
Коль оттолкаешь к берегу
Я ж не предам!
Да ты конечно друга не предашь
Но и не дашь пожрать
Когда мне надо
Тот дедушка писал за гонорар
Что в будущем плясать одна отрада
Так вот, родной,
Та басня мне не в кайф
И чтоб конца не ждать плохого
Мы все уладим счас
И все – гудбай»
И утопила муравья лихого.

Мораль горька
Хоть дедушка был прав
В своей побасенке не хитрой
Но в жизни грязь не отметай
Ведь можно грязью и умыться
Вдруг не родившийся покажет нрав.

Один прекрасный мелкий бегемотик
Мы все когда то мелкими бывали
Имел как все чуть маленький животик
И ел как все, но все того не знали
Что он имел мечту
Чтоб сесть за руль
Что он хотел авто, уже давно
Он чуть подрос
Все мы растем с годами
Пора обзавестись уже правами
Но он тянул
То время не пришло
То время нет
То ужин, то обед
А кушать он любил
Еще любил поспать
И на права
Где силушки достать
Еще подрос
Уже налился сил
Живот свой с уважением носил
Из за него уже не видно ног
И кто б так смог
Но мысли о машине
Не проходили
Собрался из последних сил
Все вызубрил
И все же получил
От счастья засверкал
Как самовар
Права в кармане
Вот такой навар
А время вскачь
Мечта она мечтой
Но нужны – мани
Думай головой
Душа душой
Но ведь родная лень
Бежала впереди
Как сзади тень
И так из года в год
И не назад и не вперед
Вот так и жизнь идет
Когда созрел совсем
К машине подошел
Что приглянулась
И хоть до этого не ел
В дверь не пролез
Хоть тужился до дури.

Мораль скучна
Хотя нужна конечно
Не начинай с конца
Ведь жизнь у нас не вечна.

Медведь однажды спьяну иль с угару
Забрел в Сахару.
Кругом песок, жара и нет воды,
Он обалдел, встал на дыбы,
Завыл с бессилья,
Хоть и был силен,
Взмолился: Господи,
Не буду больше пить,
И был прощен.
Враз перед ним – зеленая поляна,
Ручей журчит, прохлада, видно рай,
Медведь от радости забился, забывая,
Что обещал, да и хватил чрез край,
А как очнулся, он опять в пустыне,
Опять сушняк и сердце из груди,
Так вот и шляется в пустыне и по ныне,
Не знает, как и в чем себя найти.
И как то, повстречав в пути верблюда,
Спросил: «Горбатый, далеко ль леса?»
Горбатый: «Не встречалися покуда,
Да не видал с рожденья никогда».
Взревел медведь: «Мне тут теперь до гроба,
Я ж не верблюд и я хочу попить».
А сверху Бог: «Теперь твоя дорога
Всю чашу алкоголика испить».
Медведь услышал приговор христовый,
Отрыл в песке поглубже упокой,
Залег туда, но был уже не новый,
Он старой наградил себя судьбой.
Мораль: Хоть пьющий на надежду уповает,
Но господу не изменяет.

Лиса в курятнике хозяйкою была,
Держала кур себе на развлечение,
И что другим в накладку, то она,
Растила их такое вот влечение,
Кормила на убой, поила всласть,
ТВ и видик им, насест покрашен,
А чтобы мир для них еще был краше.
Чтоб жизнь, как мед,
Затеяла лисица хоровод.
Чтоб куры в ряд,
И Друг за другом,
Идут по кругу,
Да чтоб не просто шли,
Чтоб подпевали,
Чтоб дружными
И бодрыми словами,
Но курица – ведь дура,
Что с ней взять,
Не может оценить
Хозяйскую затею,
То в кучу все собьются,
То враз и в стороны
Все разбегутся,
Не вразумят мольбам,
И даже тумакам.
Лису всю в дрожь,
Что власть не в сласть,
И чтоб добиться хоровода,
Лишила их всего
И только воду
Оставила народу.
Но толку что,
Изгажен весь курятник
И кончен праздник,
А хоровода нет,
Как нет и песен.
Конец не весел,
Передавив всех кур,
Лиса их всех сожрала,
Но, правда, чуть не рассчитала,
И от обжорства
Кони срисовала.

Мораль проста,
Чтоб сделать хоровод
Не будь ты сам урод.

Однажды льва
На поезде в Сибирь,
Перевозили,
А дверь закрыть забыли.
Состав шел медленно,
Куда ему спешить,
И лев рванул в тайгу,
На волю, хоть чужую,
Во погуляю, побалую,
Устрою удаль,
Зажирую.
Но то был не свободный
Царь зверей,
И если б не открылась дверь,
То с южного он в северный
Приехал зоосад,
И был бы очень рад.
Ведь там его кормили,
И клетку чистили, поили,
Он разевал лишь рот,
Другим на удивленье,
Хватило бы терпенья.
Ну, в общем, он в тайгу,
Забрался, в чашу,
И оттуда ни гу гу,
Чтоб сразу не словили,
Ну, вроде даже как забыли.
И день прошел, и два,
Ни криков, ни погони,
Он дальше в лес,
Как будто кто то гонит,
В такую даль забрел,
Что сам тому не рад,
Тут и в желудке засвербило,
Да, кушать надо было,
Но некому подать,
И где достать,
И вроде лес большой,
И даже не пустой,
Под ложечкой сосало,
К концу недели так достало,
Что ягоде лесной,
Был рад чрезмерно,
А путь назад,
Он знал примерно
Да комары, да гнус
Так доставали,
Ведь грива на башке,
А с заду закусали.
К второй недели,
Выполз чуть живой,
Ну никакой,
А там уж ждали.
И точно знали,
Он сам уносит ноги,
Где были те мозги,
Никто не спросит.
Все, погрузили,
Повезли и кушать дали,
И враз со льва,
Сошли печали,
Он счастлив вновь,
Уже до гроба,
Да видно у него,
Его дорога.