Валерий Кузьмин - По басенке

Мораль проста,
Хоть царь царем,
Но мышь не ловишь,
Пожрать себе не приготовишь.

В какой то сказочной стране,
Барашки жили в нищете,
Не то что бедность там царила,
Там за рулем сидел дурила.
Всего хватало там на всех,
И на века б царил успех,
Но вот загадка, где так много,
Барашки жили так убого,
Бывали хуже даже страны,
Но в них лишь умные бараны,
Где все на всех и по уму,
А наш дурила ни гу гу,
Верхушка, правда, жировала,
И что для всех – одна жевала,
Остатки – вниз, сжуют и это,
Другого ж нет у них обеда,
И так казалось сверху им,
Что этот кайф непобедим,
И вдруг, в один прекрасный день,
Барашки враз снесли плетень,
Что отделял верха и низ,
Нагрянул сказочный сюрприз.
Мораль, конечно, здесь не нова,
Отдай, чтоб не дразнить другого,
Иначе натворите бед,
И подадут из вас обед.

Гордыня страуса съедала,
Он всех учил, Что есть и как,
Как всем бежать не уставая,
И как ложиться натощак,
Как встать на солнце,
Чтоб не грело,
И как в тени,
Чтоб припекло,
Он всех достал,
Осточертело,
А он талдычил все равно,
Что я здесь главный, что умней,
Во всей саванне не найти,
Я птица зверь, и я, зверея,
Могу на крайности пойти,
Всех загоняю аж до пота,
Всех научу как есть траву,
Хочу бегу, хочу линяю,
Я всех на перышки порву.
Издал указ он в птичьем царстве,
Что отменяется обед,
Дал семь минут, всех погоняя,
Чтоб все глотали свой омлет,
Он запретил жевать и нюхать,
Чтоб в горле комом и бегом,
Глотать быстрей, себя не помня,
Кто не успел под топором,
Ну, в общем, сам себя возвыся,
На всех он сверху, как орел,
Хотел и тех, кто где то в выси,
Но получился вдруг облом.
Те кто летал под облаками,
Смотрели как на дурака,
Когда же близко подлетали,
То гадили на чудака.
Однажды с выси словно камень,
Летел на страуса орел,
От страха на мгновенье замер,
Башку в песок и словно кол,
А зад из перьев трепыхался,
И в этот зад пришел удар,
И бедный страус обосрался,
Судьба злодейка, вот кошмар.

Мораль проста, ведь так по жизни,
Нельзя гнобить всех под себя,
Вдруг прилетит орел залетный,
И ты окажешься свинья.

Раз окунь с мухою
Затеял спор,
Какая мелкая,
Какой позор,
Вот я большой,
Красивый, полон сил,
А ты мохнатая,
Я б вас всех истребил.
А ты поймай меня,
Потом и ешь,
Матрасик кожаный,
Ну просто смех,
Я хоть не плаваю,
Зато парю,
И с высока на окуней плюю.
Так спором увлеклась,
Что прозевала миг,
Рыбак ее в ладошку,
Враз постриг.
И окунь – ротозей,
Не слышит ни кого,
Расперло от речей.
Набычило его,
Где эта тля,
Вот я ее сейчас,
Такую, как она,
Я дюжину за раз.
Вот мушка на крюке,
А окунь заглотил,
И тут же он в ведре,
Рыбак удачлив был.

Мораль, да и нужна ль мораль,
Когда между двоими
Идет вражда, не видят ничего,
А кто то третий,
Все забрал давно.

Кто власть имеет,
Совесть потерял,
Хоть есть и капитал,
Он для людей не идеал.
Однажды жаба на болоте
Решила дом отгрохать сгоряча,
Купила кучу досок, кирпича,
Песка, цемент и гвозди,
Мечтала чтобы гости
Рты пооткрыли враз,
И вот такой рассказ.
Наняла лягушат, тритонов,
Чтоб все сложили дом,
Но деньги обещала лишь потом,
И сверх того и премию в квартал
Такой поднялся гвалт,
Все бегали, хвостами шевелили,
Туда сюда стройматериал носили,
Шептались меж собой,
Кто больше сделает
Тот истинный герой,
Тем, кто сверх срока,
Ну прямо рай земной,
Молочная дорога.
Вот месяц пролетел,
Уж дом почти стоит,
А денег нет,
Одни лишь обещания,
Потом молчанье,
Потом приказ кольнула на столбе,
Что деньги им заменят отпусками
И то к зиме.
Ну, в общем, кинули,
Так русскими словами.
Народ притих,
А вдруг совсем уволят,
Хотя никто,
Их не неволит,
Не хочешь – не ходи,
А ходишь тихо меди
До третьих петухов,
Один черт без штанов.
А та по одному
Тихонько поедала
И тут нее
На других меняла,
Чтоб те пахали,
Как в аду,
Не зная,
Что попали
Под дуду.
А дело к осени,
Дождей нагнало,
Болото вспучило
И дома вдруг не стало,
Враз засосало,
Да и народ разбрелся кто куда,
Ведь впереди зима.
Залег на зимние квартиры,
Заштопав дыры.

Мораль для жабы что,
Да ничего,
Как говорится,
Жаба задавила,
Попала под сапог грибной
Иль клюквенный он был,
И жабу смыло,
А лес спокойно дальше жил.

Однажды старый бабуин
В лесную бабочку влюбился
До этого он жил один,
И даже никогда не брился.
Наверно бес в него вселился
Раз глаз на чудо положил.
Он перед ней как мог кривлялся,
Ему казалось, что она
В него немного влюблена.
Он на взаимность нарывался.
Он ей бананы и цветы
Таскал охапками напрасно.
Она порхала и цвела,
Была действительно прекрасна.
И как то рано поутру
Глядел влюблёнными глазами
Как та порхала,
Как к цветку
Касалась нежными губами.
Вдруг взмыла ввысь
И унеслась
И сверху голосом прекрасным
«Эй, бабуин, ты зря скакал
Твой зад, как был,
Остался красным.
Взгляни ты в озеро хоть раз,
Увидишь то, что я видала"»
И упорхнула навсегда
Так бабуина наказала.

Мораль проста где красота,
А где то может быть уродство.
Не надо рваться вам туда,
Где очень много благородства

Журавль был молод и красив собой,
Не повезло ему с женой,
Никак, нигде,
Ну в общем не найти,
Придется к цапле
На поклон идти.
Та тоже на болоте проживала,
И к журавлю неправильно дышала,
Но чтоб до журавля дойти,
Так – то болото на пути.
Ну в общем года три,
Туда сюда,
То цапля к журавлю,
То журавль туда,
Сойдутся, посудачат до утра,
И снова разойдутся в никуда,
Журавль хотел,
Чтоб цапля навсегда
На левом берегу
Того болота.
А цапля чтоб журавль,
Тому же не охота
На правом проживать,
Два идиота.
И так им, дуракам,
Друг с другом
Ну никак,
Но кто то ведь дурак,
Чтоб эта середина
Когда то всплыла,
Чтоб то болото,
Как то поделить,
И вместе жить,
Кого куда тащить.
И так из года в год,
То цапля подкует,
А то журавль гад,
Но все живут вразлад.
Конец конечно есть,
Чтоб цапля сохранила честь,
Да и журавль не помер бы юнцом,
Найдите кочку на болоте том.

Мораль для этих птиц была,
Болото круглое, не видно и конца,
Немножко напрягите ум,
Летайте вместе, не ходите наобум.

Баклан по жизни,
Просто был баклан,
Но жизнь заставила жениться.
И как ему не биться,
Ведь нужно свить гнездо,
Найти девицу,
И снести яйцо.
Все хорошо,
На юг слетал,
Но ничего там не достал,
То ли бакланихи кривые,
Иль плохо он летал,
Но взгляд не клюнул,
Или не достал,
Ну в общем никакие.
Но жизнь берет свое,
Заставила судьбина,
Что надо то яйцо,
Чтобы судьба не била,
Достать.
И никаких гвоздей,
Как их не бей.
И пролетая над гнездом
Тупящих,
По жизни вроде умных,
Но глупящих,
Пингвинов,
В кучу от мороза спящих,
Он прихватил случайно то яйцо.
Ну откатилось,
Вроде бы ничье,
И рад по горло,
Притащил и сел,
И грел его,
Смеялись все,
Но он сидел.
И досиделся,
Со скорлупы вдруг разродился,
Черт знает кто?
Баклана глаз искрит,
За что сидел?
Увидев тот предел,
На задних желтых,
Тихо ковыляя,
И клювом на груди,
Пушок свой поправляя,
Вдруг пропищал:
«Отец – давай жратву,
Вдруг не дойду,
И может быть помру»,
Баклан помчался к морю,
За едой.
И так летает до сих пор,
Дурной.