Валерий Кузьмин - Душа из тела вышла отдохнуть… (сборник)

С любовью, с любовью и только с любовью,
Немножечко с болью, немножечко с кровью,
А утром от счастья сожмете объятья,
А значит любовь и приносит вам счастье.

Ну вот и кончилась лафа,
Все встало на свое,
Заполонили племена
Арабские – застой!

Все сметено, на завтрак – бой,
В бассейне – чернота,
Пора уже трубить отбой,
Но наших здесь три дня.

Не привыкать, знакомо все,
И нас не одолеть,
Свое урвем врагам на зло,
Осталось потерпеть.

Перешагнув преграды все,
И весь забрав загар,
В волну последнюю нырнув,
Плюем на их базар.

Все как мираж и солнца луч,
С шести утра нас бьет,
Ведь так уперт и так могуч,
Прекрасный наш народ.

Израиль нас не удивил,
Огромная толпа,
Господь когда-то здесь почил,
Уже б сошел с ума.

В его гробнице за спиной,
(Святые все ж места),
Торгуют именем его.
С утра и до утра.

Народ тупеет и берет,
Все тридцать три свечи,
Снаружи бакс, внутри по пять,
Вот это виражи.

Монах за Господа с мольбой,
Уже и не монах,
Торговец верой неземной,
Расстрига на деньгах.

Не храм, а лавка на крови,
Распяли – тож доход,
Здесь возлежал, а здесь несли
Святейшийся приплод.

Шесть мафиознейших структур,
По зонам храм распяв,
Снимают пену из купюр,
Поверх на всех плевав.

А чтоб народец не догнал,
Что что-то здесь не так,
Кривую лестницу – наверх,
Чтоб кто-то не достал.

Чин чинарем, у всех свое,
И все разбив на дни,
Гребут и молят, е-мое,
Святые упыри.

Как можно Господа молить,
Чтоб нес свое тепло,
И тут же бакс переводить,
В святое ремесло.

Молитесь, верьте, он же всех,
Потом построит в ряд,
Одних – на дно, других – наверх,
Кто свят?! Кто грешноват?!

К нам прилетел метеорит,
И где-то там нырнул,
Взорвался сотнями тротил,
Народец шуганул.

Посыпал ядерным дождем,
Немного напугал,
Хоть не спалил нас всех огнем,
И насовсем пропал.

Но мы не можем просто так,
Нам надо все найти,
И все гуртом, кто не дурак,
Уже давно в пути.

Один рыбак им с бодуна:
«Он где-то здесь на дне,
Видал его разок с утра,
Он клев испортил мне.

После него вся рыба вверх,
Я брал ее сачком,
Почаще падал бы сюда,
Не надо и крючком!».

Нагнали технику, кино,
Вот бодрый водолаз:
«Чего-то там видать – оно»,
В потемках подвязал.

«Тащите дружно, мужики,
Ценнее клада нет,
Если осилите его —
Талоны на обед!».

Подняли камешек со дна,
Один его лизнул,
Другой от радости такой,
Тихонечко куснул.

Салют и вопли до утра,
Народ у нас лихой,
«А может мы его киркой?
Поделим и домой?».

Все растащили по домам,
И с радости в запой,
Деревня с именем «Звезда»,
Вся светится зимой.

Кто этот камень в руки брал,
Имеет яркий свет,
А кто поболее набрал,
Блестит как самоцвет.

Довольны все, один рыбак,
С восхода до зари,
Глядит на дно, а там лишь рак,
Весь светится внутри.

Я гнал по дну морскую черепаху,
На панцире пристроившись, рулил,
Она махала ластами со страху,
И умоляла чтобы отпустил.

Плыви, Тортилла, жуй свои кораллы,
Мы лишь слегка с тобою развлеклись,
И от натуги не пускай запалы,
Уж очень костяная твоя жизнь.

Зачем лупили дипломата,
Ведь он ни в чем не виноват,
Но наши добрые ребята,
Привет послали им назад.

Нельзя российского, не трогай,
А если тронул, то терпи,
Жаль не попробовал острога,
Баланды не хлебнул в пути.

Ему привет от лесбиянок,
Лишь передали зеркала,
Но он же гей, и их подарок,
Лизал с блаженством до утра.

В Голландии ведь каждый третий,
Готов подставить сытый зад,
Брачуются повсюду геи,
И их министр очень рад.

Земля тюльпанов и каналов,
Снегам и вьюгам не под стать,
И очень много там баранов,
Которым русских не понять.

Господь, переведи мои мозги,
В остатке жизни, чтоб на место встали,
Ведь так не доползти, они устали,
Или выносят снова от тоски.

Не повторяйся, это уж прошло,
И трижды уж прогнили эти грабли,
У женщины прекрасное лицо,
Пока ты спишь и мысли все ослабли.

Светлана спрыгнула с качелей,
И даже года не прошло,
Как мы ее здесь лицезрели,
Спасибо, время подошло.

Мечтаю в будущем вы с мужем,
Заглянете на огонек,
Мы с Лерочкой, надеюсь, сдюжим,
Раздуем дружбы уголек.

Морковным пирогом под красное вино,
Прекрасный вечер коротаем чудно,
И если две подруги – сестры, очень мудро,
Ведут к блаженству разговор в одно.

Что жизнь не кончилась, полтинник – не предел,
И нам так хочется создать, что не бывало,
Ведь бог творил и нам отдал начало,
В котором снова делаем задел.

Занесенная снегом под крышечку,
Лишь из щелей парок на ветру,
Продуваемая и подгнившая
Конура, дожила бы к утру.

Ей хоть хны, я внутри как затравленный,
Весь озябший, голодный и злой,
На цепи чуть живой и отравленный
Этой вьюгой и мерзлой водой.

Никому дела нет, шерсть клочочками,
Вся свисает с боков, не беда,
Пережить бы все ночку кусочками,
Чуть вздремнуть, чуть полаять слегка.

Сделать вид, что служу и не сдох пока,
А ведь могут погнать со двора,
С утра к Ирзовым оприходовать,
Так что выменем станут бока.

Рад и этой судьбе, ведь на пенсию
Нас не спишут, пайка не дадут,
Чуть заметят, что старый и вышибут,
Напоследок еще поддадут.

А ведь было и молодо-весело,
На клыках лишь хрустели хрящи.
Так судьбина, казалось, подвесила
Жизнь, как праздник, ушла – не свисти.

Коротка ты собачья молодость,
Отслужил и пора на покой.
И не помнят заслуги, а поросль
За загривком уж лает гурьбой.

Подросло племя сильное, новое,
Волчьим взглядом проводят во двор,
Да и сам все оврагом, заборами,
Пробираешься к дому, как вор.