Сергей Морейно - Берега дождя: Современная поэзия латышей

Проснувшись, с трудом выбираемся из дому, там
под сенью деревьев в цвету, а деревья в цвету
творят нас бесплотными – так расцветает рассвет
расцвечивать наново нас подобающе дню
и окнами ветра речного встречь рас-творяя
беспечных нас, будто решивших – Да будет! —
способных внезапно бледнеть, будто воды, которым
в мгновение ока открылись их сила и свет, там
нам на заре ободряюще глухо гудят
холмы вдалеке и звенят вопрошающе звонко
полушки в ладонях – чин-чин. Паучок по
утру и баба с пустыми ведерками значат лишь
то, что проснулся паук и какой-то бабенке воды
захотелось – лишь то и едва ли еще что, как будто
беспечно решили – Да будет! – готовы ко всем
обычным подвигам, обыкновенным свершеньям,
обыденным речам и страстям, следя за тем,
как ливень грядет смыть след, не забудь —
будто воды, которым в мгновение ока
открылись их сила и свет.
Свят грядущий.
Свят.

об одном человеке, который заплакал при виде новорожденного ягненка. А жизнь не щадила как будто: война громыхала, гнула, ломала и тут, под носом, и там, на позадках, такая вот музыка для пацана, такие вот шманцы, смердящие жареным, и на усах не мед-пиво, на усах блевотина страха, и пора, подобру-поздорову, по миру и по миру, гол, как сокол, а сам уж не мальчик, но – кому ты здесь нужен, и трудно, уходит жена, друзья кто куда, своего угла йок, но терпишь, цепляешься за одно то, что жить-то ведь хочется, к вечеру так навкалываешься, что хрен уснешь, больно, однако боль все тупее, зажмешь ее, зажмешься и терпишь, пахнет жареным все еще, на усах не мед-пиво, на усах чужого пира похмелье солоно, а чужбина горька, да и сам зачерствел, словно струп, но однажды
утром ягненок припадет к матери,
сядешь рядом на солому и плачешь —
признателен, кроток и счастлив.

Над нами камень
Под нами земля
Воды по краю
Трава между ними, между

Нет ни хозяина, ни властелина
Ветру покорна
Времени года послушна
Мороз положит, дожди поднимут
Но хозяина нет

Да и памяти нет, а то разве
Кудрявилась бы бестрепетно над
Висельниками, вешателями, чумными рвами?

Как бы ей пучило брюхо
Гниение втоптанных в грязь победных знамен?

Как бы лизал ей пятки
Пепел всех ведьм, сожженных заживо?

Нету памяти, только темень
В корнях хоронится, лишь тишь
Трудится в стеблях
Дыша из земли, из безъязыкой земли
Ласково обращая к нам
Слово забвения и покоя.

Ай, что, если когда-нибудь нам вдруг
У травы случится учиться ее тишине
Нам, с нашейто вечной трындой на шелестящем ветру
Вещей и событий
Нам, а вовсе не травам, учиться проститься
С болью и памятью, как с нафиг
Ненужным более спасательным кругом

Как бы это мы жили бы дальше, как?

вкушай день этот
как черный хлеб
как холопскую пайку
и щедрость меда
глянь: расстелено зелено звонко
можжевель пряный плывет
в березовом сне зрак косули
а у ног млеет затоптанная мольба
легкий кивок в область тьмы
колечко змеи растворенное в соли
«воздай им Господи»

так сдержанно пахнут земляникою руки
я пробовала украсть твой ландшафт
текущий от груди к
бедрам. и согнуть под углом.
прежде были так небесно
так невинно-белы
те перистые те кучевые
целующие девичий профиль
это память?
как ладони мулатки.

как ненаписанное письмо
брошенного ребенка
как неудачный снежок
в твое окно.

ночь тепла.
под моим взглядом асфальт седеет
спокоен и тверд
как только что принявшийся снег.

1
у семи нянек ржавеют пеленки
подоконники татуированы огнем и мечем:
обвести себя самое красным кругом
неприступным пунктиром Сицилии
зафиксировать безопасность
вставить любимых в рамки
запереть двери
залезть в холодильник
одиноким женщинам покормить синиц
несоленым
завести будильник
выбросить пижамы бросить курить
выключить звук
отключиться
телеграфистки мертвы
мои друзья не звонят не пишут бьют
бутылки с шампанским практически без кораблей
новый день встает с отлежанными боками
мы мечем жемчуг и закалываем свиней
развозить согражданам пиццу опять-таки риск
в нашем молодом государстве чересчур много отчаявшихся
а прочие с деньгами и пищей не вызовут на дом
зато скорая помощь бесплатна
так что телимся до последнего
ожидая свалить
дождь ниже нуля это красная ленточка над гололедом трассы
а бегущие с пустыми руками – ножницы