Вальтер Скотт - Мармион. Повесть о битве при Флоддене

Тотчас поняв, что Мармион —

Достойный собеседник. Он

Мог оценить и воспитанье,

И взглядов широту, и знанья,

И был с ним обсуждать готов

Труды античных мудрецов

Или политику страны

В вопросах мира и войны.

14

И вот в один из вечеров,

Когда вдоль стен они вдвоем

Прогуливались меж зубцов,

Поэт-герольд сказал о том,

Что рыцаря приезд ни в чем

Не сможет миру послужить:

Ведь небом королю даны

Советы избегать войны

И с Англией дружить!..

(Не внял король и небесам!)

Он всё всегда решает сам!

И Линдзи рассказал тотчас

О чуде (в хрониках для нас

Остался весь его рассказ).

15

РАССКАЗ СЭРА ДЭВИДА ЛИНДЗИ

«У короля дворцов не счесть,

Но славой неизменной

Их превзошел все, сколько есть, Линлитгоф несравненный.

В июньском парке никогда

Не умолкает песнь дрозда,

Свист пеночки зовет туда,

Где пляшет в листьях свет,

Гагара над водой кричит,

И в зарослях олень трубит,

И веселит природы вид,

И грусти места нет!

Вот только наш король один

В июне мрачен, нелюдим,

Вы помните тот давний год?

В июне был переворот…

Не без участья подлеца,

Сын, юным, занял трон отца!

И совесть мучит без конца

Его с тех детских дней,

И вот он, лишь июнь придет,

Замаливает каждый год

Грех юности своей.

16

В линлитгофский приехав храм, Король молился по утрам,

И вот в день годовщины

Епископ мессу отслужил,

Хор пел и колокол звонил,

И горестный король входил

В придел Екатерины.

С молитвой на колени он

Встает под колокольный звон,

В рубахе из холстины,

Вериги тяжкие на нем,

Толпятся рыцари кругом,

Над ними их знамена,

Там среди них я тоже был

(Меня порядком оглушил

Хор и раскаты звона).

Я помню — сквозь витраж цветной

Скользнул луч солнца над толпой, Нет, я определенно

Не спал, но показалось мне,

Что всё произошло во сне:

Вдруг из толпы пред алтарем

Выходит некто в голубом,

Открытый лоб и тонкий нос,

И кудри золотых волос.

Милорд, не смейтесь, если вам

Я слово рыцарское дам,

Что увидав его черты,

В которых столько простоты,

И этот стройный стан,

Подумал я: едва ли был

Художник, что изобразил

Его верней: нам лик явил

Апостол Иоанн!

С непринужденной простотой

К монарху подошел Святой,

Стал перед королем,

Не поклонился, не кивнул,

А только руку протянул

К пюпитру. И потом

Заговорил. А голос сей

Пронзал, казалось, до костей!

„Я послан матерью моей,

Чтобы тебе, король, сказать:

Не смей с Британцем воевать!

Но если ты начнешь войну,

То берегись: не будь в плену

У женщины… Избегнув чар,

Страну не ввергнешь ты в пожар, Иначе — ждет беда!

Ты, Стюарт, мной предупрежден!

И если слышит Бог — пусть он

Хранит тебя тогда!”

Король был страшно изумлен,

Ответить — слов не находил,

Когда же брови поднял он —

Посланец неба уходил…

Мы с маршалом бегом к дверям, Но он, не обернувшись к нам,

Шагнул — и скрылся с глаз,

Как луч, скользнувший по волнам

Над морем в бурный час».

18

Упали сумерки как раз.

Поэт не разглядел,

Что рыцарь, слушая рассказ,

Немного побледнел.

А Мармион сказал: «Со всей

Обычной трезвостью своей

Я верил много лет:

Для сверхъестественных вещей

В природе места нет!

Услышь я Вас тому три дня —

Решил бы точно, что меня

Вы разыграли — ей-же-ей!

Но то, что видел я, — немало

Мой скептицизм поколебало,

И я…» — тут речь прервал барон.

Казалось, что жалеет он

О сказанном, но, может быть,

Хотел он душу облегчить?

И он поэту рассказал,

То, что в харчевне услыхал,

Но про монаха своего,

Про Клару, Констанс — ничего…

А всё, что передумал он,

Передавал, как странный сон:

19

«Я просыпался вновь и вновь,

Сны не давали отдыхать,

И с дикой властью этих снов

Не мог я совладать.

Фантазиями побежден,

Как в лихорадке, возбужден,

Коня в конюшне взял.

При свете ледяной луны

Мне были хорошо видны

И холм, и старый вал.

Проехав через южный вход,

Я затрубил в свой рог — и вот

Мне издали ответил вдруг

Неверный, приглушенный звук.

А может быть, он был всего

Лишь эхом рога моего?

20

Минуты две или одну

Я вслушивался в тишину,

И показалось мне,

Что лгут мои глаза: я вдруг

Им не поверил! В светлый круг

Не призрак выехал на луг,

А рыцарь на коне!

В боях, в турнирах много раз

Бывал я, и в таких подчас…

Сэр Дэвид! Уверяю вас,

Всегда я был бойцом!

Но тут, клянусь вам, я струхнул.

Казалось, ад меня столкнул

С неведомым врагом!

От страха так тряслась рука,

Что подождать пришлось, пока

Я овладел копьем.

21

Вполне понятен результат.

Удар — и разве виноват

Мой конь? Ведь против нас был ад!

Конь — с ног, я — из седла,

И тут же, призрачно легка,

Фантома грозная рука

Меч длинный занесла!

Я бросил вверх ослепший взгляд —Уж лучше б я увидел ад:

Не мог я не узнать

Того, кто озарен луной

Стоял, как мститель надо мной!

Я перестал дышать

От ужаса. Да, я узнал

Того, кто в край чужой бежал, Погиб давным-давно,

Да, это призрак был! Ей-ей:

Ведь не бывает у людей

Таким огнем из-под бровей

Лицо искажено!

Мечом он трижды надо мной

Взмахнул — ив жизни я впервой

Взмолился Троице Святой!

И что же? Враг ужасный мой

Меч в ножны сунул вдруг,

Вскочил в седло и скрылся с глаз.

Луна зашла, и мрак тотчас

Пал на безмолвный луг.

Милорд, поверьте, много было

Причин к тому, чтоб он

Ко мне явился, из могилы

Враждою приведен…

Будь мертвый он, или живой —

Навек он враг смертельный мой!»

22

Сэр Дэвид, подивясь рассказу, Подобный случай вспомнил сразу

В истории и рассказал,

Как возле Норема когда-то

Вот так же адский дух проклятый, В шотландские одетый латы,

На сэра Балмера напал.

И чуть ли не до отреченья

От Господа и от крещенья

Довел его! «Да, говорят,

Что бродит много лет подряд

Близ Ротимуркуса такой

Фантом с кровавою рукой,

Совсем как житель гор,

Закутан он в шотландский плед…

А впрочем, где их только нет!

Возьмите вы хоть Очнаслед,

Дромотчи и Гленмор,

И все же, что ни говорят, —

Эльф, призрак, демон — целый ад

В горах ли, средь болот, —

Тому, кто верой и мечом

Встречает зло, — тому фантом

Беды не принесет,

Пред теми, кто всегда честны, Заветам рыцарства верны,

Враг слаб… И лишь в недобрый час

Опасен меч его для нас,

Когда грызет нас тайный грех, Вина, сокрытая от всех».

Чуть отвернулся Мармион,

И дважды попытался он

Прочистить горло, но

Ни слова так и не сказал,