Демьян Бедный - Том 2. Стихотворения 1917-1920

Грянул гром над всей страною!
Революции метла
Вместе с падалью иною
Всю полицию смела.

   Кмита прятался сначала.
   Дескать, «мы свое вернем!»
   Но гроза, увы, крепчала,
   Все крепчала с каждым днем.

Дальше – больше, дальше – больше…
Под собой не слыша ног,
Очутился Кмита в Польше,
«Тут спокойней, видит бог!»

   Тут паны всю силу взяли.
   Кмита к шляхте, пятя грудь:
   «Мне пристроиться нельзя ли?
   Я ведь тож… не кто-нибудь!»

Дальше вышло, как по нотам.
Золотые Кмите дни.
Кмита польским патриотам
Оказался вдруг сродни.

   Он породы именитой.
   Подтвердят и не врали:
   С предком Кмиты, тоже Кмитой [20],
   Совещались короли.

При таком-то Ягеллоне
Кмита был в большой чести
И самой крулеве Боне
Помогал… постель трясти.

   Так иль сяк (пример не редок!),
   Был крулевич в Кмиту весь.
   Вот какой у Кмиты предок!
   Заиграла в Кмите спесь.

Борода у Кмиты сбрита,
А уж ус-то, ус какой!
Польский пан, Станислав Кмита,
Левой крестится рукой.

   Пани Кмита располнела,
   Расцвела паненка-дочь.
   «Еще Польска не сгинела» –
   Кмита воет день и ночь.

Не понять: лицо иль маска?
Просто Кмиты не узнать,
Пану Кмите честь и ласка,
Принимает Кмиту знать.

   Кмита смотрит гордым взглядом.
   Как жупан ему к лицу!
   Он командует парадом
   Перед сеймом на плацу.

Подражая Кмите-предку,
Кмита всюду тычет нос:
«Скоро ль будем бить соседку?» –
У него один вопрос.

   «Мы Москву живой рукою!..
   Сил нам, что ль, недостает?»
   Эта мысль ему покою,
   Да, покою не дает.

Кмита мысль одну лелеет
И во сне и наяву:
«Панство» русских одолеет,
Кмита выедет в Москву.

   Кмита весь – в слепой надежде,
   Ею только и дыша.
   В нем все та же, что и прежде,
   Полицейская душа.

Он свои имеет виды.
Кмита мстительно-упрям:
Полицейские обиды
Отомстит он бунтарям!

   Новый царь, само собою,
   Кмиту вот как наградит! –
   Словом, Кмита рвется к бою,
   Проживаяся в кредит.

В сейме он грозит «москалям»,
Речи Кмиты – брань одна:
«Мир с Москвою?! Не позвалям!!»
Получилася война.

   Сейм шумел, а бились хлопы.
   Под снаряды, на штыки,
   Из окопов шли в окопы
   Горемыки-бедняки.

Дома брошены халупы,
Плачут жены, детвора,
А поляки – вот их трупы
От Двины и до Днепра!

   Взяли Киев. Слава! Слава!
   Тут и к месту приросли.
   А зашел Буденный справа,
   Еле ноги унесли.

Бил панов Буденный сбоку,
А пехота дула в тыл.
Пан Пилсудский раньше сроку
Растерял военный пыл.

   Кмита мрачно сдвинул брови
   С видом грозного бойца:
   «Жалко, что ли, хлопской крови?
   Надо биться до конца!»

Гад змеею ядовитой
Извивается, шипит.
Пан Пилсудский с паном Кмитой
Вместе ест и вместе спит.

   «Бьют, – заплачешь поневоле!»
   Стал Пилсудский горевать,
   А змея шипит: «Тем боле
   Надо, пане, воевать!»

«Не видать нам Украины…
Фронт нам всюду стали рвать…»
«Значит, – снова шип змеиный, –
Надо дальше воевать!»

   «И в Литве нас бьют повторно…
   Пораженье как скрывать?..»
   «Что ж? – змея шипит упорно. –
   Значит, надо воевать!»

«За грехи мы все ответим…
Будут хлопы бунтовать!!»
«Хлопы?! Га! Мы с быдлом этим
Вот как будем воевать!»

   «Будем?» – «Будем! Вздуем знатно!»
   «Значит, Кмита, по рукам!»

   Если это непонятно,
   То – одним лишь дуракам:

Чьи мозги, как липкий клейстер,
Тем осмыслить мудрёно,
Что и русский полицмейстер
И Пилсудский – заодно!

   Их враги – рабочий с хлопом,
   Иль, по-пански, – скот, рабы.
   И паны пред «подлым скопом»
   Не отступят без борьбы.

Хлопам надо торопиться
(Мой совет не так уж нов) –
Чем с народом русским биться,
Надо бить своих панов!

   Братья, крепко в толк возьмите,
   Намотав себе на ус:
   Мой « рассказ о пане Кмите »
   Для панов – не сладкий кус.

Кмита панствует поныне.
Но паны поднимут вой:
Дескать, в сейме и в помине
Нет фамилии такой.

   Я панам не дам покою:
   Скажет мой правдивый стих,
   Под фамилией какою
   Кмита прячется у них.

Да один ли только Кмита?
Есть почище образцы.
Едет пан, за паном – свита:
Все такие ж подлецы.

   Братья хлопы, злое зелье
   Время выполоть сполна.
   Шляхте – пир, а вам – похмелье;
   Шляхте – жир, а вам – война!

Бьетесь вы панам в угоду,
А ведь счастье – у дверей:
Только панскую породу
Уничтожьте поскорей!

При свете трепетном луны
Средь спящей смутным сном столицы,
Суровой важности полны,
Стоят кремлевские бойницы, –
Стоят, раздумье затая
О прошлом – страшном и великом.
Густые стаи воронья
Тревожат ночь зловещим криком.
Всю ночь горланит до утра
Их черный стан, объятый страхом:
«Кра-кра! Кра-кра! Кра-кра! Кра-кра! –
Пошло все прахом, прахом, прахом!»
О, воплощенье мертвых душ
Былых владык, в Кремле царивших,
Душ, из боярских мертвых туш
В объятья к черту воспаривших!
Кричи, лихое воронье,
Яви отцовскую кручину:
Оплачь детей твоих житье
И их бесславную кончину!
Кричи, лихое воронье,
Оплачь наследие твое
С его жестоким крахом! Крахом!
Оплачь минувшие года:
Им не вернуться никогда.
Пошло все прахом, прахом, прахом!