Константин Бальмонт - Том 3. Стихотворения

Помни: даже и Потоп
Бережет ковчег.
Жизнь людей – безмерный гроб,
Стань на тихий брег.

Меж тобою и людьми
Пусть поют моря
Эту долю ты возьми,
С Богом говоря.

Не покинет луч тебя,
Будет сон с тобой
Остров сделай из себя,
Остров голубой.

На чистое поле, под ясное Небо, под черное облако встань,
На красное Солнце, на Месяц двурогий, на звезды высокие глянь.
Под солнцем под красным есть синее Море, и ладанный камень на нем,
И Божия церковь на ладанном камне, где служба и ночью, и днем.

Ты выбери поле, иль выбери Небо, иль выбери Море себе,
Но, выбрав, люби их, но, выбрав, служи им, и верь той отдельной судьбе.
Ты Солнце увидишь не так, как другие, войдешь в многозвездный ты храм,
И будешь ты видеть, как днем там и ночью лазурный встает фимиам.

Если хочешь в край войти вечно-золотой,
Облачную лестницу нужно сплесть мечтой,
Облачные лестницы нас ведут туда,
Где во сне бываем мы только иногда.

А и спать не нужно нам, лишь возьми росу,
Окропи вечернюю света полосу,
И, скрепивши облачко месячным лучом,
В путь иди, не думая больше ни о чем.

Солнце перстень золотой
Нам неведомого Бога
Солнце светит над Водой,
Солнце гаснет за чертой
Предвечернего чертога.

Предвечерняя Луна
Серебристое запястье.
О, Луна, ты нам дана
Для узывчивого сна
Змеевого сладострастья.

Змеевидный Млечный Путь
Мировое ожерелье
Если мы когда-нибудь
Захотим сполна уснуть,
Там проснемся для веселья.

Звезды весело горят,
Вечен праздник изумруда.
В них опалы нежно спят,
В них рубины точат яд.
Праздник Неба – вечность Чуда.

Пошутит Водяной – измочит,
Пошутит Леший – закружит,
Русалка шутит – защекочет,
Пошутит Ночь – заворожит.

    Руны Ночи прочитав,
    Струны грома разобрав,
Я блуждаю, и сбираю на болотах стебли трав.

    В этих травах тонкий яд,
    Самоцветности горят,
В них глубокий, змееокий, нелюдской, берущий взгляд.

    Эти травы я сожму,
    Выпью яд, и выпью тьму,
Кто б ты ни был подходящий, знай, что я тебя возьму.

    Нас погонят по пятам
    Руны Ночи в черный храм,
Струны грома, гряньте бурю, душу Дьяволу отдам.

Литовцы отметили, в давних веках
Великую тайну в двух вещих строках,
Что в треньи времен не сотрутся
«Змеиную если зажжешь ты свечу,
Все змеи сберутся».
Что в этих строках, я о том умолчу,
Лишь мудро о них вспоминая.
Час вещий теперь Я свечусь и лечу,
Как птица ночная,
Как птица, быть может, не птица, змея
Крылатая, зыбко-двойная,
На свет, на лесную свечу поспешая
В безвестность, где змеи, где царствует – Я.

Что держит Землю? Что? – Вода.
– Что держит Воду? – Камень грозный.
– Что держит Камень, дни, года,
Что держит Мир окружно-звездный?
– Четыре мощные Кита
– На чем они, Киты златые?
– Их вечно держит Красота,
Огня теченья молодые.
– А что же держит тот Огонь?
– Другой Огонь, его две части.
– А дальше? – Более не тронь.
Не тронь. Сгоришь!

Я свет зажгу, я свет зажгу,
На этом берегу.
Иди тихонько.
Следи, на камне есть вода.
Иди со мной, с огнем, туда,
На белом камне есть вода.
Иди тихонько.

Рука с рукой, рука с рукой,
Здесь кто-то есть другой.
Иди тихонько.
Тот кто-то, может, слышит нас.
Следи, чтоб свет наш не погас,
Чтобы вода не пролилась.
Иди тихонько.

Мы свет несем, мы свет несем.
Рабы нам Ночь со Днем.
Иди тихонько.
Следи, рука с рукой тверда,
На белом камне есть вода,
Свети, идем с огнем туда.
Иди тихонько.

Это не дерево, нет, это храм,
Это молельня лесная.
Струйно смолистый дрожит фимиам,
Душу к молитвам склоняя.

Молча бессменный горит изумруд
В этой вознесшейся хвое.
Сердце, утихни, быть радостно тут
В благоговейном покое.

«А те просветы меж ветвей?» –
Она, вздохнув, сказала,
И на мерцания очей
Как будто указала.

«О, те мерцания очей,
Замысливших иное!»
Так чей же сон, о чей, о чей
В той непостижной хвое!

Месяц, Месяц, где ты был?
– На том свете я ходил.
– Озаритель облаков,
Что ты видел? – Мертвецов.
– Много ль их? – Безмерный ряд.
– Что там делают? – Все спят.
– Месяц, Месяц, где ты был?
– Я над Морем синим плыл.
– Что ты видел на волнах?
– Тело мертвое и страх.
– Месяц, Месяц, где ты был?
– В вековечной смене сил.
– Что ты видишь без конца?
– И тебя, как мертвеца.

От вещи, во тьме проходящей,
Змеиности, тайно скользящей,
Всевышний, меня сохрани,
Зловражеской силе молчащей
Скажи: «Зачаруйся Усни».

Чтоб глаз тех, враждебных, но спящих,
И тускло, и лунно глядящих,
Я тайную повесть прочел,
И в жадных пугающих чащах
Нашел зачарованный дол.

Чтоб тем же путем, но обратным,
И с новым цветком, ароматным,
Прошел я в законченный час,
С волненьем лишь сердцу понятным,
Близ лунно-мерцающих глаз.

На крутой горе есть дуб,
Волк на нем сломил бы зуб,
Столь он крепкий, столь тугой,
Этот дуб сторожевой.
А на дубе том, смотри,
Птицы медные, их три,
Светят в радугах росы
Золоченые носы.
Этот дуб они клюют,
Денно, нощно, клювом бьют,
Так им нужно, говорят,
Золоченый клюв острят.
Вы не бейте, Птицы, дуб,
Дух людской не меньше груб,
Тверд и жесток дух людской,
Может, вдвое он тугой.
Может, в тысячу он раз
Будет пробою для вас,
Заострив, придаст красы
В золоченые носы.
Вы попробуйте на нем
Клюв свой ночью, клюв свой днем,
Птицы медные, скорей,
Клювом, клювом, в мозг людей.

Много есть на Небе разнствующих звезд,
Светят, не просветят весь земной туман.
На реке Смородине, калиновый там мост,
На мосту калиновом, дуб стоит Мильян.
А в дубе том в дуплистом – змеиный гроб,
А в том гробу сокрытом – змеиный зуб и яд.
Змеиная утроба жаднее всех утроб,
Всех взглядов обманнее – змеиный взгляд.
Узоры я расчислил разнствующих звезд,
Выследил туман я, знаю нрав я змей,
Дуб-Мильян известен мне, знаю красный мост,
Зуб змеи – на яд змеи, яд, уйди скорей.
Прочь, змея подводная,
Скройся, подколодная,
Лесовая,
Межевая,
Домовая,
Гноевая,
Злая, злая, прочь, змея.
От очей вас отвлекаю,
Словом тайным зарекаю,
Зуб на яд, и яд на зуб,
Помогай мне, вещий дуб,
Просыпайся, власть моя,
Уходи, змея лихая,
Молодая,
Золотая,
Щелевая,
Гробовая,
Злая, злая, прочь, змея.