Константин Бальмонт - Том 3. Стихотворения

И будем в вихрях, и будем в светах,
И будем ночью светлей, чем днем,
В телах воспетых и в снег одетых
Живое счастье горит огнем.

Наше тело – Божий храм,
В храме дай гореть свечам.
Любишь Бога, так смотри,
Храм достойно убери.

Чтобы ладан нежный в нем
Был с молитвенным огнем,
Чтобы тихий звон кадил
Прямо в сердце заходил.

Чтобы к храму льнул другой,
Тоже Божий – и такой,
Как бывает вешний сад,
В час как все цветы горят.

Если спросить Черный Вран: –
«Ты откуда, Белый Дух?
Отчего в тебе все бело?» –
Ты пред ним промысли вслух: –
«Уж такой закон мне дан,
Черный Вран, Черный Вран,
Белый я телесный дух,
И духовное я тело,
Так Раденье захотело,
Ибо мы – из Белых стран.
Ты же, Вран,
Черный Вран.
Каркай! Прочь!
В мрак и в ночь!
Прочь от сих Восточных стран!»

Если хочешь рай блюсти,
Чисто комнату мети,
Чтобы пол и потолок
Был пресветлый теремок.

Чтобы не было темно,
Полюби свое окно,
Чтоб была игра стекла
Незапятнанно-светла.

Если хочешь нежить рай,
За цветами надзирай,
Чтобы твой цветущий сад
Был как огненный закат.

Как быть в Боге? – Свет найти,
Не в дороге, а в пути.
А дорога-путь одна: –
Пить любовь, и пить до дна:

Выйди к травам, посмотри! –
От зари и до зари
Пчелы вьются меж цветов,
К ночи светлый мед готов.

Выйди ночью, и взгляни: –
Птичий Путь. Горят огни.
Белый свет. Люби, цвети.
Будь звездою во плоти.

Из древнего Молчания
Доходят голоса,
Зовут нас на венчание,
Идем, моя краса.
Для светлого веселия
Рождаемся мы в мир.
Таинственные зелия
Вмешались в этот пир.
Колдующие зелия
Сумеем победить.
В глухие подземелия
Ведет цветная нить.
Слепыми переходами,
Тропинкой винтовой,
Умолкнувшими водами,
К обители живой.
К тому ли средоточию,
Что в самой глубине,
Где узрим мы воочию
Крещение в Огне.
За этим – посвящение,
Причастие глубин,
Сожженье – очищения,
Одна ты, я один.
Мы в таинстве венчания,
Мы стали два в одном.
Нас древнее Молчание
Окутало кругом.

Если, после поцелуя,
Темной ночью выхожу я,
На тесовое крыльцо,
Освежить свое лицо,
Звезды искрятся, ликуя,
По небесной вышине,
Словно в жажде поцелуя
Расцвечаются оне.
И в молитвенной истоме,
В пробужденности и в дреме,
В сердце чувствуя зарю,
Слитно с Небом я горю,
Словно в светлом водоеме
Брызги – здесь, и брызги – там,
Мы в молитвенной истоме
Сопричислены к звездам.

Смотрите, братья-голуби, смотрите, сестры-горлицы,
Как много вам различного пшеничного зерна.
Нам зерна эти светлые, о, духи светловзорные,
Вечерняя, рассветная послала вышина.

От той звезды, что первая в вечерней светит горнице,
От той звезды, что первая сияет поутру,
Ниспослан этот колос нам, и зерна в нем повторные,
Берите это золото, я сам его беру

Вы, облачные голуби, покорливые горлицы,
Снежите взоры крыльями, белейтесь в золотом.
Вам зерна золотистые, вам облаки узорные,
Вам солнечный, вам месячный, небесный Божий Дом.

Если ты зажег свечу,
Ты не прячь ее под стол
Если ты сказал – хочу,
Ты люби хотящий пол.

Если ты пасешь овец,
Ты сплети себе руно.
Ты почувствуй наконец,
Для чего нам все дано.

И красивый – женский пол,
И могучий – пол мужской
Если правду ты нашел,
Не ище себе другой.

Свет чудесный, свет прелестный светит нам с Небес,
Он в другом краю засветит, раз в одном исчез.

Он в одних очах кончает, а в очах других
Чуть заметно начинает, как запетый стих.

И одни темнеют очи, чтоб в ночи уснуть,
Чтоб другим, в угрозу Ночи, вместо них блеснуть

А заснувшие сияют – где шатер Небес,
Чтоб не думали, что будто ночью свет исчез.

Со мной случилось чудо,
Я – здесь, и я – не здесь.
Я вдруг ушел отсюда,
И мир увидел весь.

Уж как-то так случилось,
Что я вошел в себя.
Бесшумно дверь раскрылась,
Я сплю, весь мир любя.

Как в раковине Моря
Напев и жемчуг скрыт,
Молчу, ни с чем не споря.
А Море мне шумит.

И будто бы не сплю я,
И будто бы я сплю.
Я в счастьи поцелуя
Стозвонный мир люблю.

Как в раковине Моря
Напев и жемчуг скрыт,
Молчу, ни с чем не споря,
А Море мне шумит.

– Что ты делал, где ты был
За туманами могил?
– Нет могил Могила – дверь.
Был я птица, был я зверь.
– Был ты птицею какой?
Добрый был ты или злой?
– Был я волк, и заяц бел,
В Небе жаворонком пел.
– А потом? А что потом?
Где ты шел? Каким путем?
– В разном был, всего вкусил.
Через двери проходил
– А потом? А что потом?
Мы с тобой куда идем?
– Без конца по Бытию.
Видишь песни я пою.

Мы в двух горницах соседних, и в едином терему.
На таинственных обеднях, посвящаемых Уму.

Ум алмазный устроитель возносящихся дворцов,
Наш божественный хранитель, дарователь всех венцов.

Мы в двух горницах раздельных, мы за тонкою стеной,
В час радении корабельных будем в горнице одной.

Помолчал я, постучал я, и распалася стена,
Красоту души встречал я, красота души одна.

Хоть и много есть у Бога расцветающих цветов,
Но одна ведет дорога к предызбраннице веков.

Походили мы по дальным, по лазоревым звездам,
Уж скитаниям печальным больше сердце не отдам.

Хоть лазоревы и чудны звезды выси голубой,
Хоть златисты, изумрудны, тяжко быть мне врозь с тобой.

Ты пришла с Звезды Лазурной, я пришел с Звезды Рубин,
Оба были в сказке бурной, двум Земля – приют один.

И теперь в великом чуде мы в раденьи Корабля,
Светят очи, дышат груди, в Небе царствует Земля.

Уж ты птица голубица
Нежна горлица моя!
Ты предивная страница
В благовестьи бытия!
Ты пресветлая картина
Между всех живых картин!
Ты слиянье воедино
Всех созвездий и вершин!
Ты открывшая мне дверцу
В наш волшебный теремок!
Ты явившаяся сердцу
Как божественный намек!
Ты явившаяся взору
Как живой родник в пути!
Ты возведшая на гору,
Нам с которой не сойти!
Ты проведшая чрез реки,
На высокое крыльцо!
Подарившая навеки
Звездотканное кольцо!
К голубице – голубочек,
Благовонная камедь!
Исписался весь листочек.
Не сумел тебя воспеть!