Николай Векшин - Забавные рифмы

Ставят бюрократы слово «нано»
В каждый исходящий документ,
Просклоняв, где надо и не надо.
Пусть воспрянет нано-импотент!

Полетели нано-самолеты
И поплыли нано-корабли.
В зоопарке нано-бегемоты
От нанизма просто полегли.

На эстраде группы объявились:
«Нано», «Очень нано» и «На-на».
Модельеры тоже примостились,
Нано-юбки надевая прямо на…

Будем кушать сладкий нано-пряник.
К изобилью – прыг в нано-момент!
А главой страны пусть будет карлик —
Самый мелкий нано-президент!

Когда громишь стихотворенье,
Не попадай в остервененье,
Не передергивай слова…
Тогда хвала тебе, хвала!

Не злись, а просто пошути,
Ведь нам с тобою по пути.
Мы не враги, мы человеки!
Не затевай вражды навеки.

Не передергивай затвор,
Впадая в ярость или спор.
И не смотри через прицел.
Тогда и сам ты будешь цел…

Хитрить в любви – бессмысленно и дико.
От хитрости заклинит все мозги.
Мужик тогда мужик, надежный и великий,
Когда в руках его божественный изгиб!

Мужик всегда мужик. Хитрить он не умеет.
Событий круговерть нисколько не страшна.
Ведь чувство юмора мозги ему согреет
И – хитрованство бабье не сведет с ума.

Пошла однажды Лядь под вечер на прогулку.
И встретился ей Лох, доверчивый такой!
Она пустила в ход улыбку и фигурку.
И Лох влюбился насмерть, и стал совсем чумной.

Он ей дарил цветы и сыпал комплименты,
Жениться захотел и завести детей.
Счастливо приносил подарки и презенты.
И не было ему ее души родней.

Она его шутя, с усмешкой, принимала:
Забавен и влюблен, наивен как дитя.
Она ему рога меж делом наставляла.
Она ведь Лядь была и даже не жена.

И вот прошли те дни, которым нет возврата.
Лох с ужасом прозрел, увидел, кто есть кто.
Он понял, что попал в сеть лживого разврата,
И, вены вскрыв себе, шагнул навек в ничто .

Хотела Лядь сказать: «Глупцов на свете много».
Но в горле почему-то застыл из слов комок.
И изумилась Лядь, что шла не той дорогой,
И зарыдала в крик, вдруг ощутив любовь.

Я – султан гарема.
Есть двенадцать жен.
Их любовью крепкой
Плотно окружен.

В царстве у фантазий
Я творец-кумир…
Слишком ты буквальна,
Трезвенькая Ир.

Белые облака, белое платье, белое бельё,
Белый пароход, белые папиросы «Беломорканал»…
Из черного чрева чернеет зачерненная чернота.
Любопытная пустота взирает черным на белое.
Белое вопит белугой и брызжет белым.
Черная чернь в чертеже чертыхается за чертой.
Граница между белым и черным – шахматная доска.

Кремлевские мыслители руководят страной.
Они ее вперед ведут. Наш президент – герой!
Газпром, Газпром, РАОЕС
Соблюдают наш интерес.

Не так-то это просто о счастье рассказать
И ловко инновацию, как фигу, показать.
Газпром, Газпром, РАОЕС
Заменили КПСС.

Наш рубль укрепляется. Инфляции – каюк!
Словесным винегретом насытим всех вокруг.
Газпром, Газпром, РАОЕС!
Две главы у орла с клювом есть.

По телеку – «медведи» и шапки на меху.
Пусть крепнет труд рабочих в заброшенном цеху!
Газпром, Газпром, РАОЕС.
Обеспечивают прогресс.

Наука, производство, культура и Минздрав
Поддержаны словами: «Кто с нами, тот и прав!».
Газпром, Газпром, РАОЕС!
Стабфонд сдадим в Америку? Yes !

Я не жду ничего, никуда не стремлюсь, не надеюсь,
Не прошу никого, ни о чем не жалею ничуть.
Но поскольку живу, по утрам иногда даже бреюсь,
То куда-то иду и зачем-то копаю, где суть.

Это сладкий удел: опьяняться постылой работой,
Ускользающий смысл средь туманных вершин постигать,
Продираться без троп по коварным и топким болотам,
Чтоб слова только верные в правильном месте сказать.

Это странная жизнь: не любить, не желать и не верить,
Не стремиться наверх и не падать безудержно вниз,
Открывать лишь окно, позакрывши все наглухо двери,
И шутя вылезать на покатый и скользкий карниз.

Не зовут меня вдаль корабли ненасытных желаний,
И не манят мечты о слиянии родственных душ.
Я по жизни бреду, забывая о ней, как в нирване…
И… простите, друзья, что сморозил здесь полную чушь.

Когда заходит дева,
Собою – королева,
То вспугивает дрёму
Поэта. И тогда
Он стих ей непременно
Прочтёт так вдохновенно,
Что погрузит в нирвану
До самого утра.

Плевать не нужно никогда,
Поскольку слюни
Обмажут всё вокруг. Тогда
В ответ нам плюнут.

Давай, мой друг, вести себя
Как в цирке клоун.
Он пародирует не зря:
От смеха стонут.

Ах, первая любовь! Жаль, я ее не помню.
За ней пришла вторая – с красавицей, кажись.
Потом была жена (жаль, не было любовниц).
Но тут кульбит свершила неправильная жизнь.

Влюбился, как дурак (хоть «как» здесь не уместно)
В сушеную, как вобла, зануду и ханжу.
Четвертая? Пекла оладушки из теста.
А больше ничего (забыл!) не расскажу.

Эх, вспомнить бы кого! Мелькают только маски:
Румяна и белила, помада, макияж…
Фальшивые слова, заученные ласки,
Вранье и меркантильность. Обычный антураж.

Жеманны и капризны, холодно-сладострастны,
Неряшливы и скрытны, податливы на лесть…
На первый взгляд обычно пленительно прекрасны,
А после – хуже куриц, залезших на насест.

Не помню ни имен, ни ликов, ни событий,
Ни капельки простого открытого тепла.
Забыл их всех, увы! Склероз мой извините,
Ведь поустал маленько от бабского фуфла.

Хитры и примитивны, прилипчивы, как мухи…
Я с ними, как безумец, растрачивал свой пыл…
Не помню ни глаза, ни души и ни руки…
…Лишь ту, что я не встретил, пока не позабыл.

Скрипит кровать…
Она всегда скрипит,
Когда в неё я тело погружаю.
Кровать я очень крепко уважаю,
Ведь человек на ней и трудится, и спит.