Николай Векшин - Полёт шмеля (сборник)

Не рвите яблоки греха
В пустыне сладких снов!
Тогда и карты «в дурака»
расскажут про любовь!

Красный цвет на корриде
пожарный
Нежно страстен,
Как всполох любви.
И бодается
страстная пара:
бык с тореро.
Кармен,
отдохни!

Я отбилась от стаи
Пролетающих ведьм.
Под луною летаю
Одиноко теперь.

Когда тебя я обнимал,
Спросила ты: «Ты не устал?».
Когда ж тебя я раздевал,
Ты поняла: «Ну, вот финал!»

Моя нежность к тебе – словно дрожжи для теста.
Не избиты цветки ни косой, ни рублем.
Я мажорный стишок сочинил бесполезный
И игрушку засунул в пушистый твой дом.

Люблю я выпить кружку пива,
За пивом – книжку почитать.
Страна моя! Ты так красива!
К тебе подходит слово «мать».

Проезжая мимо по деревне,
Непривычно тихо молчалив,
Мудростью идеи продвигая,
Где-то потерялся креатив.

Огонь сердец стекает в плен под гриф гитаре.
Сегодня мы с тобой хрипим в коррид угаре.
Банданеон адреналином сжёг Пьяццоллу.
У бёдер кровь в ладонь лилась на грани фола.

Летом бабочки порхают.
А зимой приходит снег…
Так устроена природа,
Милый сердцу человек.

Украдкой дождик начинался,
Когда я среди слов топтался.
Причем же тут Хемингуэй?
Он – символ пишущих людей.

Хоть умерла в Итаке Пенелопа,
Не плачь, пиит. Люби Святую Русь.
Проснись! Какие рядом попы!
Я нашими гражданками горжусь.

Ты – мой раб.
Я – твоё колено.
Ты – пол-яблока.
Я – твоя церковь.
Ты – мой гимн.
Я – твоя лодыжка.
Ты – мой флаг.
Я – твоя зайчишка.

Если женщина – мужчина,
Значит, это трансвестит.
Вот еще одна причина,
Отчего душа болит.

Ты проникаешь сердцем в сны.
Ты – птица. Я – твое гнездо.
Я буду лебедем, как ты, —
Без денег, славы, орденов.
Я буду петь тебя словами.
Толкни меня крылами в строй!
И в нашем с перьями романе
Я вознесусь над суетой.

В одну любовь не входят дважды.
Уж нету трепета в руках.
И, если встретимся однажды,
Дружить мы будем просто так!

Конечно, дурак не очень умен.
И речи его просты.
В кармане дыра. Но ведь счастлив он.
Завидуют даже умы.

И хотя ей почти уже всё равно,
Она строчки лепит – ему назло!

Маски падают маслом вниз,
Бутерброды собой рисуя.
Воду в свет заливай до границ!
В нелюбви даже руки тоскуют.

Я летать во сне учился.
А проснулся на полу.
С верхней полки-то свалился!
Вот полёт был наяву!

Крыша едет совсем, в натуре.
Сердце пишет стихи в ажуре.
И, страдая в любви фигуре,
Я завидую каждой дуре.

Мы друг друга не обнимем.
Сеять будем семена.
Мы весною шубы снимем.
И – Пегаса в стремена!

Мужик в порыве страсти не отдастся.
Он сам возьмёт, чего и не дают.
А если и уйдет не попрощавшись,
Так чтоб с другой любовь перекурнуть.

Не спит в Париже ночь. И мы не спим.
Танцуем в обаянье наших глаз.
И с карт-путеводителем своим
Под звездами шагаем на Парнас.

Спать легла часов в одиннадцать.
Ночь взбивала чей-то пух.
Вот и полночь. Помолиться бы!
Вдруг вернётся милый друг?

Мужчины! Берегите нынче женщин
Не только в Женский день, но даже в снегопад!
Тогда назавтра каждый будет венчан
И в загс сведен, чтоб чувства доказать!

Сижу, стихи свои слагаю.
Барто читаю – про бычка.
Проныра-бес не с утречка,
А ночью колбы заливает
Тем млечным сонным молочком,
Которым кормят и бычков.
Он мне подойник подставляет,
Сливает буквы: чёт-нечёт…
Про что сказать бы мне еще?
Ах, да! Еще он и хромает
На пару с хроменьким бычком.
Доска качается. А что?
Ведь так всё в жизни и бывает.
Вот только, жалко, смысл хромает.

Подснежник прытким зайчиком скакал.
На речке лёд трещал почти сквозь зубы.
Ручей куда-то к стаду уплывал.
И опасался взбучки день угрюмый.
Врачуя абстинентную мигрень,
Зима дошла в штанах уже до ручки.
Подул от снега ветер перемен.
И рожу корчил рубль до получки.
Фланируя в фланелевых штанах
(Вот привалила в город нынче пруха!),
Зима горланит буйно в рукавах.
Бурчит в ответ подвыпившее брюхо.

Мыслепоток, рисуя вензель дикий,
Оланзапином бьет немолкнущих ягнят.
Зеркал неискренность шкребёт и бьет великих.
И стих в бреду поэтом всмятку смят.

Вдыхаю смог я туманами рваными,
Бродя по Лондону. Я – долгожданная!
Еще я странная и желанная,
А также пряная и нежданная.
И нежность шлю я в Париж – фонтанами!

Сжимая виски, я судьбою играю.
Жаль, я тебя старше. Слегка лицемерю.
Я пальцы и губы у нас разжимаю.
Судьбою играю. Люблю ведь до смерти.

Он демон злой. Она – святая.
Он алкоголик, склочник, гад.
Она его благословляла.
А он ей с кем-то изменял.
Но отчего ж такое вышло?
Кто виноват за этот бред?
Да просто женщина ослепла,
Когда вручил он ей букет.

Огонь попытки! Мы все в копоти
Полугрехов, полупожаров.
И мы своими монологами
Ожог свой спичками зажарим.

Ах, волшебство апрельской ночи!
Цветут нарциссы в декабре.
В пустыне фраз приятно очень
Пропеть с душою о весне.

Спят усталые лягушки.
И синички тоже спят.
Лишь любовь, как мышь-норушка,
И луна – в меня глядят.

Я болен лирою болезни.
Пою, слагаю свои песни.
Бессмертен мой огонь творца.
Горю, пылаю весь с конца.

А она была ростом – два метра,
Не считая еще каблуков.
Для постели важны сантиметры,
А не сети из ласковых слов.

Заклинаньем на веки вечные
Обманувшись струей кипучею,
Пропадет он в пучине демонов,
Что гнездятся в очах, зыбучие.

Растекаясь по рукам,
Поцелуй скользит осенний.
И по темным желобкам
Воск течёт свечи последней.