Николай Векшин - Полёт шмеля (сборник)

Влачит невольница свой стих,
Рифмует гордо и лениво,
Сакрально лепит чих на чих
Строкой из глаз неторопливой;
Безумной фабулой меж туч
Блистает опытно в томленье.
Хоть слог ее почти могуч,
Но – ни о чем стихотворенье.

Не искры из глаз и не страсти-мордасти
в мозгах вызывают великое счастье;
стихи лишь и проза дают Напряженье
без Ома и Тока – Сопротивленье!

Чтоб я летать всегда умел,
Не тратившись на обувь,
Господь калоши мне надел,
На лоб поставил пробу.

Сердце в руках слабо бьется тихонько любимое,
Рёберной клеткой у странника строчкой хранимое.
Что ж ты, родное, стучать бестолково стараешься?
Строчками, белыми нитками шитыми, выдохшись, маешься.

Хотеть совсем не вредно.
Шалить ведь не грешно.
О, как блудить полезно
Всем супротив, назло!

Когда душа в лобзаньях со стихами
Пытается свой рейтинг приподнять,
Я вижу средь растерзанных терзаний
Науку: как не надо поступать…

Я ненавижу в сердце раны.
Рыдаю тихо в тишине.
Слова из скорби и печали
Вальяжно сыплю, как во сне.
И, оборвав в алькове струны,
Посыплю пеплом в крике тишь.
И обрыдаюсь в полутоне.
Зачем ты, ангел мой, сопишь?

В кратере потухшего вулкана
Раненное сердце не ищи!
Заклинай подругу постоянно,
Чтоб любовь готовила борщи.

Переосмыслю историю заново.
Переиначу все речи заздравные.
Переживу всё без лжи и истерики.
Перенапьюсь, чтобы вы мне поверили.

Не ходи ко мне, зараза!
Не просись на угощенье!
У тебя всего два глаза.
Позвони мне в воскресенье!

От этого вздыхательного стиха,
Трезвучием звонящим в унисон,
Заглохнут соловьи и соловьихи.
Минор средь кущ – мажорный чемпион.

Попроси у меня невозможного.
Переполнь мою чашу терпения!
Мы с тобой – два пришельца из прошлого.
Так давай приумножим хотение!

И каждый день – башкой об стену,
В одну дыру: стучит, стучит…
На Прозе дятел Мельпомены,
Стишки кропая, не молчит.

Я шел по улицам Парижа
Без пиджака и без зонта.
И грех, кто это не опишет
Усталой малостью стиха.

Пронесусь конём по полю
И в стог сена упаду.
Русь! Чего же боле!
Я Есенина затмлю.

Душа дорогу выбирает.
А тело гнётся и скрипит.
Плотвою в воздухе играет
Рыбак, который не спешит.
Душа дорогу выбирает.
Голубка с голубем грешит.
Поэт о славе не мечтает,
Словами сиплыми шуршит.

За такие стихи я убил бы.
Но всего лишь хватаюсь за сердце.
Не ржавеют пииты Стихиры.
Увядаю. Куда бы мне деться?

Гори поэт! Сияй строкою!
Огнем пылай! Свети всегда!
Но если задымишь порою,
То это не приятно, да.

На стратегических маршрутах,
Сметая махом с неба звёзды,
Кричат вороны, лезут спруты,
Гремит народ, бряцают кости.
Броня крепка. Бредёт фигура.
Поэт мечтает быть известен.
Рыдает мама. Пуля дура.
Пиит несётся в околесье.

Ах, поувяли все ромашки
В саду пионов, роз и лилий.
И даже милые букашки
Ползут, потея от усилий.

Чую запах медовухи
Среди звёзд в долине грёз.
Всполошились светом мухи.
Это стих или курьез?

Чебурашка – это наша сила.
Чебурашка – символ и мечта.
Чебурашку выпил – и забылся.
Чебурашку пригуби в уста!

Пишите женщинам стихи!
Ласкайте их хореем с ямбом.
Еще – сразите дифирамбом.
Не тратьте денег на духи.

Корова – это бригантина;
её штормит в кишках ветрами,
когда она идет лениво
и блин в ромашечки роняет.

На краешке доверчивой луны
В агонии любовного экстаза
Случился хэппи-эндик у рассказа:
Он заблудился в линиях судьбы.

В свой уход я ни капли не верю.
Успокойся душа, не скули!
А помру, – на поминках проверю,
Чтоб меня на покой не снесли.

Влюбился в девочку поэт.
Она – в него за это.
В огне экстаза стихоплет,
Как знаменем согретый.
Взбурлила старческая кровь
Горячечным экстазом.
Струя изверглась на любовь
И пхнула в люк, зараза.
Отбросив в сторону постель,
Фигнею резво машет
Родне назло сей менестрель
И стих копытом пашет.

Ох, круто нарублено! В ребрах любви
Обрывки из вен мельтешат.
Смеялся до колик, до спазмов в груди,
Я стих этот весь прочитав.

Побледнеть от слова «мать»
Мог бы Саша Пушкин.
Но умел он рифмовать
Чуточку получше.

Я срываю рубашку мгновенно.
Очень быстро снимаю штаны.
Наша страсть – как накал, несомненно.
Наши стоны без думья слышны.
Ты сорвал с меня платье мгновенно.
Я накал свой в истоме ищу.
Сладострастье в истоме похмелья!
Сладострастно вандала хочу.

А хочешь, прыгну в окно, как зайчик,
Ночами топчущий тропок лунь?
А хочешь, пчелкой взлечу парящей,
Чернику бросивши на июнь?
Я просто глупенький Чебурашка.
Люблю ваниль, июнь, мармелад…
Ушами машу. И кушаю кашку.
Стишки сочиняю про всё подряд.

Как хороши мои грехи!
В ладонях эполеты
Ну, так и просятся в стихи
Про дождь и бабье лето!

Ища иголку в стоге сена,
Найдешь ты репку непременно.
Но если покопать в Стихире,
Любовь обрящещь в этом мире.

Хочу касаться своей дланью
Твоей пленительной груди…
Ты отвергаешь четвертак?
Тогда возьму тебя за так.

Ту жимолость склевавши,
Объелися дрозды
И дружно пообгадили
Деревья и кусты.
Ой, жимолость! Ой, жимолость —
Любимица дрозда!
Тебя воспела, жимолость,
Поэтка навсегда.

Я все глубже врастаю в стихи.
Закаляю их, ложь вырубая.
Закаляюсь! Сгорели мосты.
Я рогами на зло отвечаю.
Этой жизни крутая стезя
Бьет характер покоем извечным.
Я стальной. Быть мудрее нельзя.
Я не трус в суете человечьей.

Оброню слезу и обрыдаюсь,
Сопли поразмажу до колен.
И тебя, родная, обнимая,
Обогрею вмиг, в один момент.