Фернандо Пессоа - Элегия тени

Где-то там, где блещут воды,
Где течет речная гладь,
Где природа без природы,
Несмутимо провожать
Буду дни свои и годы.

Что же делает река,
Если просто – просто длится?
Наплывут издалека
Чьи-то медленные лица,
Словно прошлые века.

И скользя по речке взглядом,
Сохраню свою печаль
И дышу своим разладом —
Ибо влага мчится вдаль,
Все равно оставшись рядом.

Я и движусь, и стою,
Если вглядываюсь в реку,
В эту чистую струю —
Ибо отдал ей довеку
Всю разорванность мою.

У таинственной двери
Моего бытия
Бродят птицы и звери —
И взираются, веря,
Будто я – это я.

Полны сонных бездоний,
Ни к чему не спеша;
Только я посторонний,
И всех бед неотклонней
Катастрофа – душа.

Рассевается дрема —
И я счастлив почти;
А смотреть из проема
Хуже всякого слома
И страстного пути.

Глухая ночь, простри ко мне персты,
Усынови… Я был во время оно… —
Я есмь король, отрекшийся от трона
Моей тревоги и моей мечты.

Мой меч, тяжелый свыше моготы,
Которым овладел я беззаконно,
И непосильный скипетр и корона —
В чужую длань да будут приняты.

Теперь и бесполезную кольчугу,
И шпоры, что звенели от испугу,
Я бросил пред палатой короля.

С душой и телом я покончил счеты —
И возвращаюсь в древние темноты,
Как вечером усталая земля.

Родится бог. Былые гибнут боги.
Но правда не пришла и не ушла.
Сменился Миф, и вечность на пороге
Не меньше прежней вечности светла.

Бессильный ум возделывает поле,
Мятутся мифы в мертвенной ночи.
Господь есть Слово, и ни граном боле.
Не знай, не верь: утеряны ключи.

Не смыкай покорно вежды —
Ибо нет на свете снов.
Ты лишь тень твоей одежды,
Ты всегда пребудешь нов.

То ли смерть укрыта в ночи —
То ли гибнет самый мрак!
Кто дошел до средоточий,
Не сбавляй трусливо шаг.

Встретишь ангельские лики —
Отберут уютный плащ,
И пойдешь бедней калики,
И невидим, и незрящ.

А у дальних раздорожий
Благодетель-серафим
Обдерет что было кожи,
Чтобы стал – собой самим.

А потом в глубоком гроте
Ты увидишь Божий храм —
И разденешься от плоти,
Уподобившись богам.

Ныне тень твоей одежды
Не тебе закроет свет,
И не ты смыкаешь вежды —
Ибо смерти больше нет.

в Ордене Португальских Тамплиеров
В песне древнего распева
Повествуется рассказ,
Как спала Принцесса-Дева,
В утоленье злого гнева
Разомкнуть не могши глаз.

Есть в легенде Принц, который,
Зло и благо одолев,
Отправлялся в путь нескорый,
Через реки, через горы,
На котором будят дев.

Словно смерти верный сколок,
От надежды отобща,
Сон Принцессы долог, долог —
И оплел ее начелок
Из зеленого плюща.

Принц спешит из-под навеса
Очарованных теней,
И о Юноше средь леса
Не проведает Принцесса,
Он не ведает о ней.

Но Судьбу исполнит каждый:
Деве писано уснуть,
Рыцарю – томиться жаждой,
Без которой бы однажды
Не вершился этот путь.

Видя морока заслоны,
Принц шагает напрямик;
Заблужденьем вдохновленный,
Перешел через препоны
И дворца ее достиг;

И когда пора настала,
То, дивуясь чудесам,
Он отдернет покрывало
И поймет, что сызначала
Спящей Девой был он сам.

Когда от жизни пробудит природа,
Себя поймем и вызнаем секрет
Паденья в Тело, этого ухода
Из духа в Ночь, из просветленья в бред, —

О сне земли, о свете небосвода
Прозрим ли Правду после стольких лет?
Увы! душе без проку и свобода,
И даже в Боге этой Правды нет.

И даже Бог явился Божьим сыном:
Святой Адам, он тоже грехопал.
Творитель наш и потому сродни нам,

Он создан был, а Правда отлетела.
Безмолвен Дух, как мировой Провал.
И чужд ей мир, который – Божье Тело.

Однако прежде прозвучало Слово,
Утраченное в тот же самый миг,
Когда из Тьмы Предвечный Луч возник,
Угаснувший средь хаоса ночного.

Но сознавая свой превратный лик,
Сама из Тьмы, Душа в себе готова
Узнать сиянье радостного зова,
Распятых Роз таинственный язык.

Хранители небесного порога,
Отправимся искать за гранью Бога
Секрет Магистра: сбросив забытье,

К самим себе очнувшиеся в Слове,
Очищены в неостудимой крови, —
Отсюда к Богу, льющему ее.

Однако здесь, бредя осиротело,
Себя сновидим, явь не обретем,
И если сердце Правду разглядело,
То Правда обращается в фантом.

Пустые тени, алчущие тела,
Его найдя, узнаем ли о том,
Пустоты стискивая то и дело
В объятье нашем призрачно-пустом?

Ужель Душа не отомкнет засовы,
Не станет знать, что дверь не заперта,
А только – выйти и пойти на зовы?

Немому и усопшему для плоти,
Но с Книгою в закрытом переплете,
Отцу Магистру явлены врата.

Неслышимый ветер по травам
Провел осторожной рукой…
Кивок долгожданный и краткий…
И в нем – подтвержденье догадки,
Я сам забываю какой.

…И шум в холодеющих травах
Покуда еще не затих —
Но словно меня обманули
И кануло в ветреном гуле
Решенье вопросов моих.