Тарас Шевченко - Кобзарь: Стихотворения и поэмы

Потеряв всякую надежду сделаться когда-нибудь хоть посредственным маляром, с сокрушенным сердцем бродяга возвратился в свое родное село с намерением наняться в погонычи или пасти громадскую ватагу и, ходя за стадом овец и свиней, читать краденую книжечку с кунштиками.

И это не сбылось. Помещику, Павлу Васильевичу Энгельгардту, только что наследовавшему достояние побочного отца своего, понадобился расторопный мальчик, и оборванный школяр-бродяга попал прямо в тиковую куртку, в такие же шаровары и, наконец, в комнатные казачки. В должности казачка он втихомолку срисовывал украденным у конторщика карандашом картины суздальской школы, украшавшие панские покои. Странствуя с обозом за своим дидычем в Киев, Вильно и в Петербург, на постоялых дворах крал он изображения разных исторических героев, как-то: Соловья-разбойника, Кульнева, Кутузова, казака Платова и прочих, с намерением скопировать их на досуге точь-в-точь.

Случай и досуг представился в Вильне. Это было в 1829 году, декабря 6. Пан и пани уехали в рессурсы на бал, в доме все успокоилось, уснуло. Тогда он развернул краденые сокровища и, выбрав из них казака Платова, принялся благоговейно тщательно копировать. Уже дошел до маленьких казачков, гарцующих около дюжих копыт коня казака Платова, как растворилась дверь, пан и пани возвратились с балу. Иоан с остервенением выдрал его за уши, надавал пощечин за то, дескать, что он мог не только дом, город сжечь. На другой день пан велел кучеру Сидорке выпороть его хорошенько, что и было исполнено сугубо.

В 1832 году в С.-Петербурге по неотступной его просьбе помещик законтрактовал его на четыре года разных живописных дел цеховому мастеру, некоему Ширяеву. Ширяев был ретивее всякого дьячка-спартанца. Но, несмотря ни на какие стеснения, он в светлые летние ночи бегал в Летний сад рисовать с безобразных неуклюжих статуй. Достойное украшение Петрового сада! В этом саду и в то же время начал он делать этюды в стихотворном искусстве: из многочисленных попыток он впоследствии напечатал только одну — балладу «Причинна». В один из этих сеансов познакомился он с художником Иваном Максимовичем Сошенком, с которым и до сих пор в самых искренних братских отношениях. По совету Сошенка, он начал пробовать портреты с натуры акварелью. Для многочисленных проб терпеливо служил ему моделью его земляк и друг Иван казак Нечипоренко, дворовый человек того же Энгельгардта. Однажды тот же Энгельгардт увидел у Нечипоренка работу своего крепостного артиста, которая ему, верно, очень понравилась, потому что он начал употреблять его для снятия портретов с своих любимых любовниц, за которые иногда и награждал рублем серебра, не более.

В 1837 году И. М. Сошенко представил его конференц-секретарю Академии художеств В. И. Григоровичу с целью освободить его от горестного состояния. В. И. Григорович просил о нем В. А. Жуковского, а В. А. Жуковский, предварительно узнавши цену от помещика, просил К. П. Брюллова написать его, В. А. Жуковского, портрет для императорской фамилии с целью разыграть его в лотерею в царском семействе. Великий Брюллов охотно согласился. Портрет написан. В. А. Жуковский с помощью графа М. Ю. Виельгорского устроили лотерею в 2500 рублей ассигнациями, и этою ценою была куплена свобода Тараса Шевченко в 1838 году, апреля 22.

С того же дня начал он посещать классы Академии художеств и вскоре сделался одним из любимых учеников-товарищей великого Карла Брюллова.

В 1844 году удостоился он звания свободного художника. А в 1847 году был арестован вместе с Костомаровым, Кулишем и многими другими по доносу студента Киевского университета, некоего Петрова. Без суда и следствия разослали их в разные крепости. А 30 мая того же года из каземата Третьего отделения Т. Г. Шевченко был сослан в Орскую крепость и потом в Новопетровское укрепление с строжайшим запрещением писать и рисовать.

В 1858 году, 22 августа, по ходатайству графини Анастасии Ивановны Толстой освободили его из Новопетровского укрепления. И по ее же ходатайству всемилостивейше повелено быть ему под надзором полиции в столице и заниматься своим художеством.

В 1859 году летом, после долгой и тяжкой разлуки, увидел он свою прекрасную родину, крепостных братьев, сестру и благополучно осенью возвратился в Академию художеств, где, благодаря правящим Академиею, с любовью истинного художника занимается гравюрою акватинта и аквафорта.

После долгих двухлетних проволочек Главный цензурный комитет разрешил ему напечатать только те из своих сочинений, которые были печатаны до 1847 года, вычеркнувши из них десятки страниц (прогресс).

1860 года

в первой половине генваря

Автобиография — 612

«А ну-ка, вновь стихи писать!..» — 396

А. О. Козачковскому («Бывало, в школе я когда-то…») — 384

«А ты, пречистая, святая…» (Муза) — 554

«А ты, чумазая торговка…» (Слава) — 555

«Барвинок цвел и зеленел…» (Н. Я. Макарову) — 597

«Блуждая по чужой земле…» (Варнак) — 399

«Бывает, в неволе мечтать начинаю…» — 516

«Бывает, иногда старик…» — 494

«Бывало, в школе я когда-то…» (А. О. Козачковскому) — 384

«Бывало, думаю, гуляю…» — 493

«Было время, добывали…» (Иржавец) — 374

«Было время — на Украине…» (Иван Подкова) — 67

«Бьют пороги…» (К Основьяненко) — 65

Варнак («Блуждая по чужой земле…») — 399

«В былые дни, во время оно…» — 590

«В воскресенье не гуляла…» —233

«В воскресенье утром рано…» (Наймичка) — 283

«В воскресеньице да ранехонько…» — 455

Ведьма. Поэма — 327

«Великомученица-дева!..» (Н. Т.) — 608

«Ветер буйный, ветер буйный…» — 28

«Ветер веет, повевает…» — 142

«Ветер стонет, долу клонит…» (Марьяна-черница) — 143

Вечной памяти Котляревского («Солнце греет, ветер веет…») — 30

«Вишневый садик возле хаты…» (В каземате) — 348

В каземате («Припомним, братия моя…») — 341

«В лес-дуброву я ходила…» — 454

«В неволе тяжко — хоть и воли…» (В каземате) — 350

«В неволе я один скучаю…» — 462

«В непробуждаемом Китае…» (Саул) — 599

«Во граде Вильно достославном…» — 464

«Во дни фельдфебеля-царя…» (Юродивый) — 551

«В огороде, возле брода…» — 457

«Во Иудее, во дни оны…» — 562

«В Путивле-граде утром рано…» (Плач Ярославны) — 591

«Восплачь, пророче, сыне божий…» (Подражание Иезекиилю) — 584

«Вот если мне бы все же хлеба…» — 605

«Вот так и я теперь строчу…» — 396

«В светлый праздник на соломе…» — 492

«Все снится мне: вот под горою…» — 523

«В темной роще ветер воет…» (Тополь) — 58

Гайдамаки. Поэма — 75

Гамалия («Ой, все нет и нет ни волны, ни ветра…») — 188

Г. З. («Нет горше доли, чем в неволе…») — 420

Гимн черниц («Гром, ударь над божьим домом…») — 594