Тарас Шевченко - Кобзарь: Стихотворения и поэмы

Умре муж велий в власянице.
Не плачьте, нищие вдовицы!
А ты, Аскоченский {364} , восплачь —
Во утрие на тяжкий глас!
И Хомяков {365} — Руси ревнитель,
Москвы, отечества любитель,
Об юбкоборце громко плачь.
И вся — о «Русская беседа» {366} ! —
Во глас единый исповедуй
Свои грехи.
И плачь! и плачь!

{367}
Гром, ударь над божьим домом,
Домом тем, где смерти ждем мы,
Тебя, боже, проклинаем,
Проклиная, распеваем:
Аллилуйя!

Если б не ты, мы б любили,
Замуж мы бы выходили,
Мы бы деточек растили,
Хором пели, выводили:
Аллилуйя!

Обманул нас, бедных, боже,
Обокрал ты нас… Ну, что же!
И тебя мы обманули,
Обманувши, затянули:
Аллилуйя!

Хоть постриг ты нас в черницы,
А мы таки молодицы…
Мы танцуем, припеваем,
Припевая, повторяем:
Аллилуйя!

Над днепровскою водою
Стоит явор меж лозою,
Меж лозою, меж тонкою,
С калиною и елкою.

Вода берег роет, роет,
Яворовы корни моет.
Наклонился он угрюмо,
Горькую задумал думу.

Так казак грустит, унылый,
Что без счастья и без милой
Он один живет на свете,
Одиноким старость встретит.

Явор молвит: «Наклонюся
Я к Днепру да окунуся».
Казак молвит: «Погуляю,
Любимую повстречаю».

А та елка с калиною,
Вместе с тонкой лозиною,
Как девчата, выступают,
Выступая распевают.

Разубраны, наряжены,
С счастьем-долей повенчаны,
Дум-забот они не знают,
Вьются-гнутся, распевают.

Играли вместе, подросли;
К веселью в юности остыли,
Как будто вправду разошлись!..
Да вновь сдружились, поженились;
И тихо, весело дошли
С душою непорочной оба,
С сердцами чистыми до гроба.
А по земле ведь оба шли!

Ты дай и нам, всещедрый боже,
Вот так цвести, вот так расти,
Так пожениться и идти,
Не ссорясь меж собой в дороге,
На тот свет тихий перейти.
Не плач, не ярость, не стенанья —
Любви бессмертное дыханье
На тот свет тихий пронести.

Свете ясный! Свете тихий!
Свете дивный! Свете вольный!
Что ты гибнешь, свете-брате,
В золотой церковной хате,
Обманутый, закованный,
Поруганный, оплеванный,
Багряницами закрытый
И распятием добитый?

Не добитый! Встрепенися
Да над нами засветися!
Засветися… Будем лучше
С багряницы драть онучи {368} ,
Из кадил табак курить,
Печь иконами топить…
А кропилом будем, брате,
Подметать пол в новой хате!

Моя голубка! Друг мой милый!
Нам не поверит без креста,
Нам не поверит без попа
Невольник или раб унылый!
Заснул в неволе он постылой,
Как боров в луже!!
Друг мой милый,
Моя голубка! Не крестись,
И не клянись, и не молись
Ты никому! Солгут все люди,
И византийский саваоф
Обманет! Не обманет бог, —
Карать и миловать не будет:
Мы не рабы его — мы люди!
Моя голубка! Улыбнись
И вольную святую душу
И руку вольную, друг милый,
Мне протяни. И перейти
Нам эту лужу даст он силы,
Поможет горе донести
И скрыть боль горечи тяжелой
В светлице тихой и веселой.

Барвинок цвел и зеленел,
Стлался, расстилался;
Да морозец предрассветный
К цветам подобрался.

Потоптал он сад веселый,
И цветов не стало…
Жалко, жалко барвиночка
И морозца жалко!

Ни Архимед, ни Галилей
Вина не ведали. Елей
По нраву чернецам-обжорам.
А вы по всем земным просторам,
Святые вестники, пошли
И горстку зерен понесли
Царям ничтожным. Будет бито
Посеянное ими жито!
А люди вырастут. Умрут
Цари все в мире до едина…
На вновь родившейся земле
Врага не будет, властелина,
А счастье матери и сына
И люди будут на земле.

{371}
Поставлю хату — не палаты,
Зеленый садик посажу;
И посижу и похожу
В моем владенье небогатом.
А в тишине, наедине
С самим собой, так сладко спится;
Во сне приснятся дети мне
И мать веселая приснится,
Давно забытый молодой
Приснится ясный сон… И ты!..
Нет, спать мне вовсе не годится,
Ведь ты приснишься мне. В земной
Мой рай войдешь ты незаметно
И натворишь беды. Заветный
Сожжешь ты рай спокойный мой.

Нет, бога я не упрекаю,
Я никого не порицаю,
Сам обмануть себя спешу,
Вдобавок с песнею. Пашу
Надел убогий, сею слово
Да урожая жду святого.
Вдруг соберу. Вот так спешу
Я обмануть себя! Но знаю,
Других в обман я не ввергаю.

Земля моя, распашися
Ты в степи просторной!
Ты прими в себя, родная,
Ясной воли зерна!
Распашися, развернися,
Расстелися полем!
Ты засейся добрым житом,
Ты полейся долей!
На все стороны раздайся,
Нива-десятина!
Ты засейся не словами,
А разумом, нива!
Выйдут люди. Время жатвы
Настанет счастливой.
Расстелись же, развернись же,
Убогая нива!!!

А может, странным добрым словом
Себя обманываю снова?
Обманываю! Дело в том:
Уж лучше лгать себе, я знаю,
Чем правду разделять с врагом,
Напрасно бога упрекая!

{372}
В непробуждаемом Китае,
В Египте темном и у нас,
Над Индом или над Евфратом
Паслись ягнята и телята;
Стада на вольном поле пас
Пастух, живя как в райском крае.
Он, думы-думушки не зная,
Пасет себе, доит, стрижет
Свою скотину, распевая…
Как вдруг сам черт царя несет
С мечом, с законом, с палачами,
С князьями, с темными рабами.
В ночи подкрались, увели
Отары с поля, а пасущих
Шатры, изодранные кущи
И всякие дары земли,
Сестер и жен уволокли,
Растлили все и осквернили,
И оскверненных, слабосильных
И нищих сердцем обрекли
Работе каторжной. Бежали
За днями дни. Рабы молчали.
Цари плодились, и росли,
И Вавилоны созидали…
И маги, бонзы и жрецы
(Как все духовные отцы)
В церквах и пагодах питались.
(Не кабаны ль царям на сало
Иль на колбасы?) А цари
Себе самим сооружали
Кумирни, храмы, алтари —
Рабы немые поклонялись.
Завидно иудеям стало,
Что хоть плюгавого царя,
Навозного хоть алтаря
Нет у сердешных. Попросили
Дряхлеющего Самуила:
Где хочет, чтоб искал не зря.
И дал бы, старый, им царя.
И вот премудрый прозорливец,
Помозговавши, взял елей,
Отняв от козлищ и свиней,
Саула нашего, верзилу,
Помазал сразу же в цари.
Саул, не будучи дурак,
Набрал гарем себе, и стал он
Спокойно царством управлять.
Дивились пастухи немало,
И говорили простаки:
«Видать, и мы не дураки,
Уж если господа святого
Мы умолили дать такого
Нам самодержца». А Саул
Берет и город и аул,
Отроковицу и ягницу,
Из кедра строит он светлицы,
Престол из золота кует,
Благоволенья раздает
Рабам всеподданнейшим голым
И в багрянице долгополой
По храму ходит, одинок,
Пока (был лоб недаром низок),
Уединясь средь одалисок,
С ума не спятил голубок.