Женя Новиков - kniжka (сборник)

тазобедренного и шейного отделов.

4. Робот-охранник.

5. Тазобедренный отдел победил. Демонтаж

шейного отдела.

Никакой идеи. Нет у меня никакой идеи. Хотя нет, припоминаю сейчас одну историю. Пожалуйста, почитайте.

Жил-был мамонт. Скелет мамонта. Жил он там, где ему и положено жить, в Зоологическом музее. Каждый день к нему приходили гости. Взрослые с детьми в основном. Но однажды пришли к нему и мыши. Пришли и поселились в нём.

Мышам хорошо жилось в мамонте. Извиняюсь, в скелете. В скелете мамонта. И расселились они по нему целыми колониями. Особенно большими были две колонии. Одна квартировалась в тазобедренном, а другая – в шейном отделе. Между ними происходило противостояние. Нет, с питанием всё было в порядке. Противостояние было литературного характера. Те мыши, которые жили в шее, сочиняли стихи. Те же, что в тазу увлекались прозой. Прямо, как я последнее время.

Музей, между тем, получил от государства субсидии на модернизацию и обзавёлся роботами-охранниками. Эти роботы были, правда, очень похожими на людей. Такие металлические люди. Мыши-прозаики, прознав об этих переменах, притихли, что-то тихонечко ещё сочиняли, но сидели уже и помалкивали. А шейный отдел неистовствовал, роботам посвящались новые и новые стихи и поэмы. Как-то раз, один из роботов заснул. Стоит, рот открыл, глаза закатились, пульса нет. Возражаете, роботы не спят? Конечно! Он делал вид, вернее, программа была такая. Псевдосон.

И вот ведь храбрецы – поэты. До чего додумались. Испытать сочинённое в костной среде в среде металлической. Задача. В открытый рот робота поместилось с десяток мышей. А робот возьми, да и проснись. И съел он тех мышей. А те, кто спрятался снова в косточках, только лишь выдали поэтическую колонию. Так, тазобедренный отдел музейного мамонта продолжает поставлять мне идеи, а поэзии не осталось, так, только очень редко сам, ни о чём, я бы сказал. Шейный отдел мамонта был демонтирован, а его обитатели обнаружены и уничтожены. Написал, как смог.

Я думаю, что эта (очень короткая) история могла бы быть ещё короче, не будь её название (Очень короткая история) таким длинным. Но и здесь – не всё. Nicht alles, как говорят фрицы. Потому что не только не смешно и не оригинально уже ТАК заканчивать. Но и…

– Ты – жалкий урод, ты пишешь, лишь бы что-то написать! – так кричала Мини-Маус с маленькой ихней мышиной кухоньки несчастному Микки, который не спал всю ночь в ожидании Его. Вдохновения. Но и этой ночью оно его не посетило. Мини держала в одной лапке то, что он написал за ночь, а в другой половник из нержавейки.

– Уолтер тебя уволит, вот увидишь!

Они жили в тазу у Мамонтова скелета в Зоологическом музее. Верите или нет, но в Америке тоже есть Зоологический музей.

А я ничего не написал, но в то же время, вот он – очередной образчик моего стиля. Я почему-то верю, что стиль у меня есть. Верите ли вы? Чёрт его знает, мышиный, блин, стиль! Неужели читать (или – слушать?) эту фигню было интересно? Неужели – забавно, прикольно? Если – нет, то я вам верю. А если – нет-нет (да) то – тоже верю. Я очень доверчив. Вчера (Микки, давай!), вчера нашёл в газете объявление, что мол на стройку требуется полировальщик зеркала заднего обзора башенного крана. Зарплата сдельно-фантастическая. Что ж, я решил, даже если упаду, полируя зеркало, родственникам ведь достанутся эти деньги. Плюс – страховка. Заживут! Короче, на следующий день приехал туда, заполнил анкету. Особенно понравился мне последний вопрос: «Цените ли Вы свою жизнь?» И я ответил правильно – да, да – ценю! Так что же, думаете, я лазаю на верхотуре? Управляю брандспойтом! Жму на красную кнопку и кричу в мегафон крановщику, чтоб он уворачивался. Пока никого не смыл.

Не знаю и знать не хочу. Блин, я ж ведь про peace dates написал для этого. Чтобы забыть, чтобы не знать, чтобы было у меня такое табу. Это по-моему пошло употреблять мат. Это всё равно, что слушать шансон. Это даже хуже, чем надеть трусы, покакав, но не подтеревшись.

Жизнь любит меня так нежно, что у меня есть время даже об этом порассуждать. Что такое нежность? Откуда она берется? Наверное, только Бог дал бы нам ответ. Но он говорит на непостижимом для нас языке. Зато, мы в полной мере можем испытывать нежность. Есть на Западе такой певец, Элтон Джон. Так вот он поет, что любовь это наш Бог. Мой Бог – нежность. Почему? Да просто она значительно шире простирается. Солдат нежно поглаживает ствол винтовки перед выстрелом не из любви к винтовке. Он делает это машинально. Машинальность, какое красивое слово и мое любимое имя в нем. По-настоящему счастлив я, когда испытываю машинальность.

Так, о чем я то бишь? А, ну вот, устроился удобно. Наша фирма не случайно называется «Петух». Мы не спим всю ночь, чтобы наши клиенты вовремя просыпались утром. Стандартная схема, звонки по телефону, по мобильному, по простому. Если клиент не отвечает или если отвечает таким голосом, что ясно, что он ляжет спать сразу после звонка, тогда – выезжаем на дом. Я храню в сейфе ключи всех наших клиентов. Еще ни разу я не ошибся, не выдал не тот ключ. Я хороший работник. А начинал я с того, что ездил по адресам. Некоторые запираются в спальне, в этом случае мы уходим, не вышибать же дверь. А бывает приходится лить воду на лицо. Очень зол человек, разбуженный таким образом. А бывает (и довольно часто), что клиент угощает кофе или завтраком. Людям скучно, одиноко. Не по адресу, быть может, но они обращаются к нам, в фирму «Петух». У нас живет один настоящий петух, он – наш талисман. Его зовут Будя, Будильник. Точнее любых часов, честное слово. Бывает, приедет кто-нибудь с фингалом под глазом от какого-нибудь неприветливого новому дню клиента, погладит Будю, покормит и скажет так добро и ласково: «Доброе утро!». Так у всех слезы наворачиваются. А сегодня у нас у всех праздник – нашей фирме пять лет. По этому случаю сегодня мы будем будить всех подряд бесплатно. Так решил наш начальник Аркадий Степанович. Вот только Будя прокричал первый раз, первые звонки (без ответа, конечно же) и поехали. Поехали. Хватит ужу спать, просыпайся, если не хочешь, чтобы мы тебя разбудили.

«Осторожно, двери закрываются», – сказал кто-то. Сказал и ждет. Как будто где-то, какие-то, другие какие-то двери должны закрываться. А он не любит, наверное, когда двери закрыты. Любит кататься с открытыми. С ветерком. Все смирно по лавочкам сидят. Кто на ком. Быстренько рассаживаются. Остановка – другая и глядишь – вообще порожняком. На скорость влияет, наверное.

Трудно сказать, кто из них первый начал. Но повезло, конечно же, Олегу. Добился расположения. А Джозеф? Джозеф тоже хотел быть с Ольгой. Покупал дорогие букеты. Книги, журналы, буклеты. Нет – только книги на самом деле. А теперь он нашел свою Жозефину и живет в Швейцарии. Олег же молодец, живет с Ольгой в России. Сейчас они встречают зиму в парке недалеко от дома, который сами строили. Прямо, как в телевизоре, но к счастью обошлось без Ксении Собчак. Пусть она не обижается, передача у нее ужасная, Ольга тоже молодец, молодец, что с Олегом теперь. Теперь и навсегда. Вот, идут они по дорожке, улыбаются друг-друг, сами себе, сами по себе. Вдруг пошел снег. Первый снег. Повалил.