Константин Аксаков - Стихотворения

К народу лишь свобода низлетела,
Могуществен народа только клик,
Принадлежит народу только дело,
И путь его державен и велик!

Позабывши о твердом стремленьи
И закрывши от света глаза,
Я, как прежде, впадаю в волненье,
И дрожит на реснице слеза.

Снова стих я зову позабытый;
Снова рифма мне сладко звучит;
Снова голос, не вовсе убитый,
Поднялся и опять говорит.

Снова сердце, всё полное чувства,
Подымает свою старину,
Снова юность, любовь и искусство
Предстают сквозь времен пелену.

Но минута глубоко печальна;
Но не то, что бывало, в душе;
Точно в дом прихожу я опальный,
Мною виденный в полной красе,

Дом знакомый и милый мне много,
Полный жизни и счастья причуд;
Грусть и память стоят у порога
И по комнатам тихо ведут.

Но не тот уж пришедший; угрюмо
Он встречает все прошлые сны;
Не одна пронеслася в нем дума,
Потрясая души глубины.

Чувство живо, но чувство печально;
Он отрекся от счастья любви;
И он дом покидает опальный
И все грезы младые свои.

Что теснишься ты, прежняя, жадно,
Жизнь моя, в беззащитную грудь?
Мне явленье твое не отрадно;
Никогда не своротишь мой путь.

И восторг, и волненье, и слезы,
И надежда, и радость с тоской,
Ясно солнце, и частые грозы,
Освежавшие воздух собой, —

Мне печально видение ваше;
Я болезненно чувствую вас;
Из разбитой и брошенной чаши
На земле мне не пить еще раз.

Что ты рвешься, о бедное сердце?
Что ты шепчешь свои мне права?
Ты преданьем живешь староверца,
Ты твердишь всё былые слова.

Ты довольно наставшей минутой,
И, к умчавшейся жизни маня,
Прошлым счастьем, тревогой и смутой
Ты безжалостно мучишь меня.

Мне знакомую, старую повесть
Подымаешь ты тихо со дна;
Внемлет ей непреклонная совесть, —
Но тебя не осудит она.

Мне другой, и крутой и опасный,
Предстоит одинокий мне путь;
Мне не ведать подруги прекрасной,
И любовь не согреет мне грудь.

И досуг мой умолкнет веселый
Без раздела с подругой моей;
Одинок будет труд мой тяжелый,
Но его понесу я бодрей.

Глас народа зовущий я слышал,
И на голос откликнулся я.
Бодро в путь, мной избранный, я вышел;
Подвиг строго налег на меня.

И я принял на твердые плечи
Добровольно всю тяжесть труда.
Загремели призывные речи,
И призыв не прошел без следа.

Отдал я безвозвратно и смело
И любовь, и подрули привет —
За народное, земское дело,
За борьбу средь препятствий и бед.

Личной жизни блаженство мне сродно;
Всё откинул решительно я,
Взяв в замену труд жизни народной
И народную скорбь бытия.

Здесь просторно народным простором;
И ничтожен один голосок
Пред народным торжественным хором,
Как пред морем ничтожен поток.

Не от бедности сердца, пугливо,
Тех блаженств я себе не хотел;
Но их голос народа ревнивый
Осудил и оставить велел.

И не было изъято решенье
От страданья и скорби в тиши:
Незнакомо мне чувство презренья
К справедливым движеньям души.

Но слабеют и блекнут, не споря,
И любовь и все прежние сны
Перед шумом народного моря,
Пред движеньем народной волны.

Кто народу явился причастен
И кого обнимает народ,
Тот назад воротиться не властен,
Тот иди неослабно вперед.

Пусть же людям весь мир разнородный
И любви и всех радостей дан.
Счастье – им! – Я кидаюсь в народный,
Многобурный, родной океан!

Покуда своего призванья
Подлец в душе не узнает,
Среди других он без вниманья,
Еще неузнанный, живет.
Ничто в нем духа не тревожит,
Не бродят козни в голове —
И с честными людьми он может
Жить незаметно и в Москве.
Но только подлости призыв
До слуха чуткого коснется, —
Подлец душою встрепенется,
Мгновенно силы ощутив.
Он бродит праздный, недовольный;
Уже порыв его влечет
Туда, где подлости привольно,
Где много дела он найдет.
Бежит он, полон весь заботы,
От скучной для него Москвы,
На плоские брега Невы,
На многогрязные болота.

Мои мечты и силы молодые
Одной тебе я отдал, посвятя;
Судьбой своей чудесной в дни былые
Как сильно ты тревожила дитя!
Всю жизнь свою останусь я с тобою,
Аты сияй бессмертной красотою.

Не душ влеченье,
Не сердца глас, —
Цепь убежденья
Связала нас.

Мечты высокой
Один порыв
Умчал далеко,
Соединив.

Нас занял много
И общий труд,
И мысли строгой
Высокий суд.

На самом деле
Когда-нибудь
Достигнуть цели —
Пошли мы в путь.

Дело великое жизни —

Ею объяты другом —
В нашей великой отчизне
Все мы покорно несем.

Жизнь, ты загадка от века,
Ты нас тревожишь давно —
Сердце и ум человека
Нам разгадать не дано.

Жизнь и ничтожество, – что вы?
Тайну я слышу вокруг,
Всюду вопросы готовы,
Но не готов им ответ.

Нет, мы к вопросам не глухи,
Слышим мы тайну кругом,
Слышим мы темные слухи
В мире о мире другом.

Нам лишь загадка известна —
Жажду мы знаем одну,
Знаем, что в мире нам тесно,
Но не уйти в вышину.

С пылким восторгом усилья
Мы лишь к вопросу идем.
С горьким сознаньем бессилья
В прах безответны падем.

О, если б в жизни ошибки
Мы забывать не могли,
Не было б в мире улыбки,
Не был бы смех на земли.

Ум благороднейший бродит,
Бредит и сердце в мечтах,
В душу отчаянье входит,
Мрак нависает в очах.

Тебя мечтательницы любят,
Луна, в далеких небесах!
Свои мечты они голубят
В твоих серебряных лучах.

К тебе, о робкое светило,
Стремится робкая душа,
С тобой блаженствуя уныло,
Тоскою праздною дыша!

В твоем мерцании пристрастном,
В твоей прозрачной полумгле
Всё стало призраком неясным,
Виденьем странным на земле.

Гоня везде определенность
И утверждая власть мечты,
Простую жизни откровенность
Сомненьем окружила ты.