Илья Чавчавадзе - Стихотворения и поэмы

И он смотрел, как дивный небожитель…
Откуда ты, таинственный старик?
Зачем покинул ты свою обитель
И, как виденье, предо мной возник?

Так я спросил. И с высоты двуглавой
В ответ раздался голос величавый:

«Повсюду и всегда я, Грузия, с тобой!
Я — твой бессмертный дух, я — спутник твой скорбящий.
И сердце я омыл в крови твоей живой,
И в жребий твой проник — былой и настоящий.

Твоим томлением, несчастная, томим,
Потоком слез твоих я орошал ланиты.
О, как я тосковал по дням твоим былым,
Как для тебя искал опоры и защиты!

Могу ли я забыть добытую в боях
Былую мощь твою и дедовскую славу?
Была свободной ты, и вот — развеял в прах
Неумолимый рок могучую державу.

Уж твой не верит сын, что, родину любя,
Возможно обновить погибшие твердыни.
Он веру потерял, страдая, и тебя
Покинул, словно храм, заброшенный отныне.

Покуда, возмужав и сердцем и умом,
Он не поймет основ общенародной жизни,
Покуда в ход ее не вникнет он с трудом,—
Чем может он помочь страдающей отчизне?

Бессмысленно ропща, он погрузится в мрак,
Испепелен навек судьбой своей плачевной,
И слез его поток есть несомненный знак
Бессилия его и немощи душевной.

Ни стар, ни мал не ведают сегодня,
О чем скорбит родная сторона.
Забыли мы, что милостью господней
Нам, как святыня, родина дана.

Забыли мы, что перед ликом бога
Велик лишь тот, кто за родной предел
Всю жизнь свою до смертного порога
Огнем самоотверженным горел.

О, счастлив тот, кто в жизни удостоен
Великой чести биться за народ!
Благословен в бою погибший воин!
Его пример вовеки не умрет.

В народной песне он воскреснет снова,
Его призыв в грядущие века
Воспрянет в сердце юноши младого,
Чтоб, стиснув меч, не дрогнула рука.

Услышав песнь о подвиге героя,
Забудет старец жребий свой, и вновь
В душе его проснется жажда боя
И закипит к отечеству любовь.

Над колыбелью маленького сына
Ее споет заботливая мать,
Чтобы дитя с отвагою орлиной
Родной народ училось защищать.

Младая дева, струны в лад настроив,
Споет ее на утре майских дней,
И много новых доблестных героев
Родит та песнь для родины моей.

Увы, грузины, где же тот герой,
Кого ищу я в стороне родной?

Героя нет… И поле боевое
Давным-давно травою поросло,
И то, что было доблестью в герое,
Исчезло в вас и превратилось в зло.

Оторвались душой вы от народа,
Забыли вы о родине своей
И, медленно слабея год от года,
Уже служить не в силах больше ей.

Для вас природа, щедрая на диво,
Все лучшие богатства припасла,
Чтоб жили вы свободно и счастливо,
Чуждаясь равнодушия и зла.

И вот страна — жемчужина вселенной,
Любимое отечество мое —
Лежит одна в печали неизменной,
Затем, что разлюбили вы ее.

Затем, что вы нечистою рукою
Замкнули ей правдивые уста,
Затем, увы, что под чужой полою
Она укрылась, точно сирота.

Но и в толпе, покорной и безгласной,
Вдруг искра загорается творца,
И с униженьем родины прекрасной
Порой не примиряются сердца.

Однако зависть и вражда глухая
Разъединяют немощных людей,
И гибнет их отвага молодая,
Бесплодная для родины моей.

Вот двое-трое, видимо, прозрели,
За родину вступили в смертный бой,
Но даже в общем благородном деле
Они не знают дружбы меж собой.

Не доверяя в действиях друг другу,
Они, разрушив дело рук своих,
Способствуют всеобщему недугу,
Который стал причиной горя их.

Вот господин и раб его бесправный,
Вот на весах условленный оброк.
Когда он принят мерою исправной,
Встает хозяин, злобен и жесток,

И ставит ногу властную на гири.
Несчастный раб! Заплатишь ты вдвойне.
Поистине, нет правды в этом мире,
А сила на господской стороне!

Подобно камню сердце богатея,
Он сам, увы, своих пороков раб.
Молить его — бесплодная затея
Для тех, кто в жизни немощен и слаб.

Бедняк молчит, в слезах ломая руки,
Пощады просит взор его очей.
Куда уйти от голода и муки,
Как прокормить беспомощных детей?

Он думает: „Мой пот, моя забота,
Моя неутомимая работа,
И в дождь, и в слякоть беспросветный труд,
Мои невзгоды, беды и страданья,
Терпение, упорство, упованья,—
Жена моя! — что нам они дадут?

О, горе мне! Тоска меня снедает,
Как ни трудись — плоды пожнет другой.
Раб трудится — хозяин поедает…
Где справедливость в мире, боже мой?“

Раба за человека не считают.
От матери младенца отнимают
И продают неведомо кому…
Со всей своею злобой сатанинской
Глумятся над любовью материнской,
Наперекор природе и уму.

И если бог послал бедняге дочь,
Отмеченную чистой красотою,—
Несчастный раб, чем можешь ты помочь
Беде своей? Что станется с тобою?

Отнимут дочь, похитят, продадут,
Заставят жить в печали и тревоге
И, надругавшись, душу заплюют,
И, как цветок, растопчут по дороге.

И заклеймит бессмысленный разврат
Прекрасный образ дочери любимой;
Всё, что любил ты, всё, чем был богат, —
Увидишь в скверне ты неистребимой.

И отвернешься с мукою в душе,
Заплакал бы, да слез не будет боле,
И ты уйдешь с проклятьем, и уже
Возненавидишь деву поневоле.

И скажешь ты: „Уж лучше бы змеей
Родилась ты или была уродом,
Чем обесчестить дом семьи родной
И осрамить меня перед народом!“

Ты сын труда, и на твоих плечах
Ярмо несправедливостей жестоких,
Хоть за тебя и распят был в веках
Учитель всех несчастных и убогих.

Труд на земле давно порабощен,
Но век идет, — и тяжкие оковы
Трещат и рвутся, и со всех сторон
Встают рабы, к возмездию готовы.

Освобожденье честного труда —
Вот в чем задача нынешнего века,
Недаром бурь народных череда
Встает во имя братства человека.

Не устоит отживший, старый мир
Перед могучим вихрем обновленья,
Не выдержат грабитель и вампир
За правду справедливого сраженья,

Падут оковы, рушится оплот
Проклятого насилья мирового,
И из побегов новых расцветет
Страна моя, родившаяся снова.